— Давно?
— Уже часа… — он отогнул зеленый манжет и посмотрел на
циферблат, — уже часа два назад. А вы…
— Спасибо, — быстро сказала Мелисса, у которой не было сил
«давать знаменитость». — Извините.
У нее сразу кончились силы. Его нет, он уехал. Зря она так
переживала перед его проходной. Все зря.
— Может быть, передать чего?..
— Да нет, — сказала Мелисса. — Спасибо. Я ему позвоню.
— Во-во, — обрадовался мужик, — вы ему на мобильный
звякните!..
— Звякну, — пообещала Мелисса и взялась за скрипучую дверь.
— Девушка! — негромко окликнул мужик. — А девушка!
— Да?
— Вы мне автограф-то дайте! Я ведь вас узнал!
Мелисса постояла и вернулась к окошку.
— Да. С удовольствием. А как вас зовут?
— А можно мне и девушке моей?
Не думая и не запоминая имен, она написала их и неизменное
«с наилучшими пожеланиями» и протянула ему.
— Спасибо! Вот спасибо вам большое! А… можно спросить? Вот
ваша программа по телевизору сейчас начнется, а вы здесь! Это как же так?
— А… это запись. Не прямой эфир. Мы записали программу уже
давно, а сегодня она выходит, и вчера выходила, и завтра выйдет.
— А… можно еще вопрос?.. Вы Василию Петровичу кем
доводитесь?
Мелисса в упор посмотрела на него, и он вдруг смешался:
— Да нет, я просто так! Он мужик хороший, Василий Петрович,
и про жену свою рассказывает, какая она у него замечательная. Выходит дело, это
вы, жена-то его?
— Я, — сказала Мелисса весело. — Я его жена.
Она даже предположить не могла, что ей станет так хорошо от
того, что чужой человек назвал Ваську хорошим мужиком, а ее саму его женой!
Она вернулась в машину и быстро набрала его мобильный номер.
«Аппарат абонента выключен, — интимно сообщила ей неведомая
телефонистка. — или находится вне зоны…»
Тогда она позвонила ему домой, но там тоже трубку никто не
снял.
«Он не хочет со мной разговаривать, — поняла Мелисса. — Он
упрямый, и он решил, что у него от меня наркотическая зависимость, и поэтому не
хочет со мной разговаривать.
И он даже не узнает про ребенка, потому что я не смогу ему
рассказать! Как же я ему расскажу, если он не подходит ни к одному телефону!»
Она долго возвращалась в Москву и въехала в город, когда уже
почти стемнело и на улицах было свободно, как в выходной.
Ей хотелось есть, и от всех сегодняшних переживаний она
сильно устала и замерзла в теплой машине. Еще она никак не могла вспомнить,
есть ли у нее дома еда, особенно «правильная», вроде йогуртов и свежих овощей,
а она теперь должна правильно питаться, чтобы малыш нормально развивался! Но
заезжать в супермаркет не стала. Она начнет правильно себя кормить с
завтрашнего дня, а сегодня просто чаю попьет и ляжет спать.
И еще позвонит Ваське.
Шлагбаум не работал, и во дворе было много «чужих машин»,
все места заняты.
Она въехала на стоянку, долго крутилась и в конце концов
приткнула джип на единственное свободное место, очень неудобное, кинула в сумку
телефон, повздыхала и выбралась из машины.
Шлагбаум не работал, потому что на территории, огороженной
кованой железной решеткой, еще шли какие-то работы, и председатель кооператива
на каждом собрании объяснял, что вот-вот территория будет облагорожена, и
шлагбаум заработает, и охранник сядет на свое место, а пока так, терпите
как-нибудь. Все возмущались, потому что за квартиры и стоянку были заплачены
большие деньги, а условий никаких, но деваться все равно некуда. Поднявшись по
ступенькам, Мелисса еще раз оглянулась на свою машину, которая боком выпирала
на проезжую часть, и решила, что соседи ее простят. В конце кондов, все свои и
понимают, что приходится «ждать шлагбаума»!
Издалека к ее подъезду не торопясь шел какой-то молодой
мужик, в руке у него был газетный сверток, и она не обратила на него внимания.
Покопавшись в сумке, она достала ключи и отперла тяжелую
подъездную дверь. Консьержки тоже еще не было — дом-то новый! — и ее отсутствие
председатель кооператива тоже длинно объяснял на собрании.
В подъезде было чисто и тихо, на площадке стояли цветы в
расписных горшках и самые настоящие пепельницы на длинных латунных ногах.
Мелисса очень любила свой дом, и ей казалось, что у них чисто и красиво и
ничуть не хуже, чем в Германии или во Франции, где тоже чисто и красиво.
Дверь уже закрывалась, тоненько пищала, когда молодой
человек со свертком следом за Мелиссой вбежал в подъезд и захлопнул за собой
дверь.
Она оглянулась на него — он стоял к ней спиной у лифта — и
стала подниматься по лестнице, решив, что ей теперь нужна физическая нагрузка.
Чтобы ребенок правильно развивался.
Молодой человек нажал кнопку лифта, но затем повел себя
странно.
Когда лифт распахнул двери, он сунулся внутрь и ладонью
разом притопил все кнопки. Панель недоуменно загорелась всеми лампочками, а
молодой человек нажал еще и кнопку «стоп». Лифт стал закрывать двери, дернулся
вверх и завис.
Молодой человек постоял, прислушиваясь, взял поудобнее свой
сверток и стал бесшумно подниматься по лестнице, догоняя Мелиссу.
На этаже всего две квартиры. У всех тяжелые двери, снаружи
деревянные, а внутри металлические, он подсмотрел, когда приходил сюда в первый
раз. Никто ничего не услышит.
Через пять минут все будет сделано.
Вот и хорошо. Он улыбнулся от предвкушения. Через пять минут
она окажется в полной его власти, и на этот раз никто не сможет ему помешать.
* * *
Когда Любанова прибыла в офис на «Бентли» Ахмета Баширова,
все сотрудники, как жители Тифлиса времен А.С. Грибоедова, прилипли к окнам и
не отлипали от них, пока многочисленная охрана выскакивала из джипа
сопровождения, пока распахивались двери «Бентли», пока, не обращая внимания на
знаменитый кукиш, все те же охранники открывали двери в просторный вестибюль,
пока Лера всходила рядом с Башировым по широким ступеням крыльца.
Представление продолжилось и в кабинете, где маялись
собранные Марьяной сотрудники — Саша Константинов, Тамила Гудкова, Роман
Полянский, Левушка Торц, парочка уволенных бандерлогов, за которыми отправляли
машину, и Андрей Борисович Питкевич, начальник отдела «Культура», которого
Марьяна тоже почему-то сочла нужным пригласить.
Дверь «на крышу» была широко распахнута, сквозняк шевелил
жалюзи, которые приятно шуршали, постукивали друг о друга.
