По сторонам все было очень красиво. Стиль — итальянский
палаццо, то есть плитка, натуральный камень, чугунные решетки, высоченные
потолки с плафонами и тихая музыка, струящаяся как будто из стен. Все как надо.
В Москве появилось множество мест, где можно не просто вкусно или изысканно, а
именно «богато» поесть, и это как раз одно из них.
Странно, что у Баширова не спросили, что он будет есть, но,
видимо, это особый «знак», свидетельствующий о том, что Ахмета Салмановича
здесь так хорошо знают, что готовы угодить ему даже без всяких просьб с его
стороны.
Пока они молчали — Лера довольно раздраженно, а Баширов с
совершенно непроницаемым видом, — им принесли «аперитив».
Ох уж эти китайские церемонии, аперитивы-дижестивы, сорок
пять вилок и сорок пять ножей с каждой стороны тарелки, бокал под красное вино,
бокал под белое, стакан под минеральную воду «с газом» и под минеральную «без
газа», столовое серебро, льняные салфетки, заботливые официанты, которые подают
еду так, как будто укачивают младенца!..
Данный конкретный «аперитив» подавали в пузатых, тонконогих
бокалах. До половины в бокале было что-то, похожее на варенье, и сверху тонкой
струйкой еще наливалось очень холодное шампанское.
Лера попробовала — вкусно.
— Это клубника со льдом, — пояснил Баширов неожиданно.
— Где?
— В бокале. Сначала кладут клубнику с ледяной крошкой, а
потом доливают шампанское. — Он помолчал и добавил: — У вас был озадаченный
вид.
Го-о-ол!!! Го-о-ол!! Да, сегодня оборона у наших явно
хромает. Уйти на перерыв с таким разгромным счетом нашим ребятам будет не
слишком-то приятно. Впрочем, есть! Есть еще возможность отыграться, и мы все
надеемся, дорогие радиослушатели…
— Я не бываю в таких ресторанах, Ахмет Салманович, — сказала
Лера со светлой улыбкой. — Я не могу себе это позволить, а потому и не знаю, на
какую именно крошку наливается шампанское! И вообще я работающая женщина,
причем не просто работающая, а много работающая. Я хорошо зарабатываю, и на
машине меня возит водитель, а в офисе встречает охранник, но живу я только на
то, что заработаю! И если вы не знали или забыли, что полно людей в этой стране
живет именно на то, что зарабатывает, — ну, так уж вспомните или узнайте! Я не
хожу по таким ресторанам, и метрдотели не знают меня в лицо, и в меню я ничего
не понимаю, и это не хорошо и не плохо. Это просто свидетельствует о том, что
мы живем разными жизнями и в разных мирах, и мой мир недоступен вашему
пониманию, как и ваш мир совершенно недоступен моему! И что здесь такого?.. И
кто в этом виноват?..
— Ну, вот и отлично, — словно опять согласился с ее мыслями
Баширов. — Давайте поговорим, Валерия?
— Когда вы называете меня Валерией, мне хочется немедленно
запеть.
— Вы вполне можете запеть…
Лера улыбнулась.
У него есть чувство юмора, и это… странно.
— Боюсь, что тогда нам точно не удастся поговорить. От моего
пения мрут не только официанты в дорогих ресторанах, но мухи, и даже пауки.
— В самом деле?..
Лера осторожно поставила бокал на длинной-предлинной и
тонкой-претонкой ножке на белый лен скатерти. Официант за ее спиной сделал
неуловимое движение.
— Ахмет Салманович, я просила господина Боголюбова устроить
мне встречу с вами с единственной целью. Я надеялась заинтересовать вас
убийством Садовникова, чтобы вы помогли мне выйти из странного положения, в
котором я оказалась. Положение до того странное, что мне иногда кажется, что
все это происходит не со мной.
— Вот совпадение, — пробормотал титан и стоик, — мне иногда
тоже так кажется.
Лера не дала сбить себя с толку.
— Незадолго, а точнее накануне, моего отъезда из Москвы в
Санкт-Петербург, где у меня была запланирована встреча с Садовниковым, я
неожиданно заподозрила, что Вадим Сосницкий собирается закрыть нашу газету. Я
встречалась с ним в Лондоне для получения ценных указаний. Это обычная
практика, примерно раз в месяц он приглашает меня на собеседование, но в этот
раз он явно чего-то недоговаривал и вообще вел себя… нервозно. По
договоренности с Вадимом я никого не ставлю в известность о содержании наших
бесед, если они не касаются прямого газетного производства, и на этот раз я ни
с кем не могла поделиться своими опасениями, не раскрывая источника. После
разговора с Сосницким у меня возникли подозрения, что происходит что-то
странное, и мне даже показалось, что он хочет… закрыть газету.
— «Власть и Деньги»? — удивился Баширов. — Закрыть? В первый
раз слышу.
— Я решила, что он задумал некий тактический гамбит для
того, чтобы услужить властям предержащим и с почетом вернуться в Россию не в
качестве уголовного преступника, а в качестве уважаемого бизнесмена. Я
несколько раз говорила с ним по телефону, и мне показалось…
— Что он собирается закрыть вашу газету?
Лера исподлобья посмотрела на Баширова и убрала за ухо
кудрявую прядь.
— Ахмет Салманович, все, что я вам рассказываю, — строжайшая
тайна. Никто не должен об этом знать. Особенно Вадим Сосницкий.
— С чего вы взяли, что мне можно доверять? Да еще…
строжайшие тайны?
— Мне больше доверять некому, — решительно сказала Лера. —
По крайней мере, в этом вопросе. А вы по воле случая оказались втянутым во все
это дело, и деваться вам тоже некуда, потому что газета «БизнесЪ», которая, как
всем известно, принадлежит именно вам, тоже вела — или ведет! — какую-то свою
игру.
— Все мы ведем игру, — осторожно сказал Баширов.
Когда она вдруг заговорила о «тайне», он грешным делом
подумал, что ей стало известно нечто из того, самого сокровенного, что было
один-единственный раз сказано по очень секретному и очень охраняемому телефону
в ухо Тимофею Кольцову и больше не повторено никому. Баширов понимал, что Лере
ничего не может быть известно об этом, и все же на секунду усомнился.
Она казалась очень умной, решительной и энергичной. Он давно
не видел такого сочетания — решительности и женственности, и оно его…
развлекало. Пока еще ничего важного не было сказано и не нужно было всерьез
вслушиваться в разговор, он все прикидывал, стоит ему завести с ней роман или
не стоит.
Прикидывал со всех сторон.
Завести — вон какие тонкие пальцы, кудрявые волосы и очень
голубые глаза. Одета безупречно, держится безупречно, порывиста и все время
держит себя в руках, значит, темпераментна и горяча, когда нужно.
Не заводить. Много хлопот — она из другого стана, клана и
т.д. Учитывая то, что он собирался сделать и о чем не было и не могло быть
известно Лере Любановой, Баширов не хотел иметь дела с Сосницким еще и в этом
смысле.
