Им пообещали хорошо заплатить — «забашлять», как выразился
печальный Алекс Killer, когда начальница повлекла его к допросу. Они и не
отпирались, сразу во всем сознались и только глядели перепуганными детскими
глазами на «взрослых», которые нынче решали их судьбину.
Ничего хорошего взрослое решение им не сулило.
Никаких денег им не дали, заказчика они в глаза не видели, и
Константинов им верил. Диск они сохранили потому, что им очень нравилась эта
взрослая жизнь, где они совершают настоящие «поступки» и за это им грозит
настоящее «наказание».
Как диск появился на столе у Марьяны? Откуда он там
взялся?.. Охранник на входе клялся и божился, что никого чужого в то утро в
редакции не было. Даже внештатники не приходили.
Значит, кто-то из своих, на кого никто не обратил внимания,
просто пришел и положил его на секретарский стол.
Возникает два вопроса. Первый — зачем это было сделано? И
второй — кто из своих мог запросто войти в приемную, так, чтобы Марьяну это не
насторожило?
Вагон трясло и качало, Константинов думал.
Не так-то много людей, если уж разобраться, просто так
приходят в приемную главного редактора. Ну, от силы человек пять.
Он сам, Константинов. Левушка Торц, конечно. Рома Полянский,
тезка гениального режиссера. Тамила, но она не в счет, она не может быть ни в
чем замешана, Константинов знает это точно. Редактор отдела бизнеса, но он уже
неделю в отпуске. Главный бухгалтер никуда сам не ходит, за него ходит Лев
Валерьянович, такое у них разделение труда.
Пожалуй… пожалуй… больше никого.
Да, и еще, конечно, сама Марьяна.
Вполне может быть, что диск подложила она сама, а потом
разыграла небольшой спектакль, почему нет?..
Итак, всего пятеро — Торц, Полянский, Марьяна, Тамила и он
сам.
Ни он, ни Тамила диск не подкладывали, значит, либо Торц,
либо Полянский, либо Марьяна.
Кроме того, бандерлоги на импровизированном следствии
признались, что диск валялся у них в авто и они понятия не имеют, как он попал
на стол к Марьяне! В авто — попросту говоря «восьмерке» — не работала
сигнализация, и вскрыть ее можно заколкой для волос или пластмассовой вилкой.
Но о том, что сигнализация не работает, могли знать только
свои! Те, кто ежедневно приезжает на парковку и ставит машину рядом со
злополучной «восьмеркой»!..
И еще Тамила, и то, что случилось с самим Константиновым в
Питере! И мать, которой приснился сон!..
Константинов не стал ждать троллейбуса и две остановки до
редакции пробежал бегом.
Он ворвался в приемную главной редакторши, пролетел мимо
изумленной Марьяны и распахнул дверь.
Лера смотрела прямо перед собой. На столе лежала какая-то
длинная бумажка, похожая на авиационный или железнодорожный билет.
— Лера, мне нужно с тобой поговорить!
— Странно, — сказала она язвительно. — И мне нужно с тобой
поговорить.
Он тяжело дышал и не сразу заметил, что у нее совершенно
черное лицо, и под глазами фиолетовые тени — свидетельство сильных душевных
переживаний.
— Как это понимать? — И через стол она бросила в его сторону
бумажку, похожую на билет. Она полетела плохо, завертелась и приземлилась под
столом для переговоров.
Константинов полез под стол.
Бумажка и оказалась билетом — его собственным билетом в
Санкт-Петербург, с номером его паспорта и фамилией.
— Выходит, в славном городе были все, — безжизненным голосом
сказала Лера. — Только я об этом не знала.
— Я хотел тебе сказать, — растерянно выговорил Константинов.
— Я специально хотел тебе сказать…
— Почему не сказал?..
— Где ты взяла билет?
— Там же, где и диск. На столе у Марьяны. Ты плохо его
спрятал, Саша.
Она закурила, встала и пошла «на крышу».
— Лера!
— Видеть тебя не хочу.
— Лера, я тебе все объясню.
— Это не то, что я думаю, да? Это не билет в Питер, а билет
на сеанс массового гипноза с вынесением тел, да?
— Лера, кто-то морочит тебе голову! Специально. Чтобы ты
теряла время, понимаешь? Сначала программисты, потом я! И их, и меня кто-то
специально подставляет, понимаешь?!
— Нет, не понимаю, — отрезала она. — Подставляют — это когда
наводят на ложный след. Они что, не писали ту программу?! А ты что, не ездил в
Питер?
— Я ездил, — признался Константинов. — И они писали. Но они
просто болваны, а я ездил… совсем не по этому делу.
— Ты имеешь в виду убийство депутата? Это ты называешь
делом? — любезно осведомилась она.
— Да, да! Ты послушай меня, пожалуйста, послушай!
Она вернулась за стол, сцепила руки и уставилась на него
своими глазищами.
Константинов прошелся по кабинету, дернул на себя стул и
плюхнулся на него. Стул скрипнул и покачнулся.
— Я ездил в Питер, потому что Тамиле позвонили и сказали,
что за деньги готовы продать информацию о ее ребенке.
— Что-о-о? Ты с ума сошел, Константинов!
— Нет, — твердо сказал тот. — Лера, у нее был ребенок.
Давно, семь лет назад. Она родила, и он умер в роддоме. То есть ей так сказали,
что он умер, а потом оказалось… что не умер.
— Саша!
— Лера, послушай! Ей выдали тельце, и она уже собиралась его
похоронить, но ее отец… У нее же какой-то очень высокопоставленный отец!
— Я знаю.
— Он почему-то вдруг засомневался, что это его внук. Не
знаю, почему, я не спрашивал никогда. Ну, провели экспертизу, установили, что
это чужой ребенок, и где ее — неизвестно. Был скандал, всех поувольняли, но что
толку?..
— Саша, это бред, — неуверенно сказала Лера.
— Лера, это не бред! И с тех пор у нее идея найти ребенка.
Она уверена, что он жив, и когда нам предложили информацию о нем…
— Почему — нам?
— Потому что я с ней живу, — бухнул Константинов. — Я ее
люблю.
— Быть не может, — сказала Лера почти весело. — Ты только
себя любишь.
— Лера! — взмолился он.
— Да, хорошо. Больше не буду.
— Я поехал в Питер. Она же из Питера, Тамила, и все
сходилось! Тот человек сказал, что он живет в Питере и знает о ее ребенке. В
поезде я засомневался, что-то уж больно странно все выглядело'
