Она думала о нем, переживала и собиралась звонить. Все в
порядке. Она не сбежала с толстым командировочным немцем или дюжим
длинноволосым финном, чтобы отомстить ему. Она по-прежнему с ним.
Хорошо бы еще выяснить, где именно.
Он перелистал ежедневник, наскоро соображая, все-таки
прилично или неприлично его читать и поможет ли это чтение ее найти, когда
взгляд вдруг зацепился за редкое имя — Герман, — старательно написанное
неуверенным детским почерком Милы Голубковой десятилетней давности.
Зацепившись, он начал читать и уже не мог остановиться.
* * *
Любанова просмотрела договор, сдвинула брови и начала
сначала. Не было никакой необходимости читать заново — она все отлично поняла и
с первого раза, но глазам своим не поверила.
Боголюбов курил в кресле напротив, осыпал себя пеплом и
стряхивал его пятерней, на костюме оставались серые следы, как будто от пыли.
— Да, а что это за псих мне ночью звонил? — вдруг спросил он
и перестал возить пятерней по костюму. — К тому же с вашего телефона!
Лера на секунду подняла на него глаза и опять уставилась в
договор.
— Не псих. Он муж Мелиссы Синеоковой, которая пропала.
— А она все-таки пропала? — весело удивился Боголюбов. — Я
бы на ее месте тоже пропал ненадолго. А то небось со всех сторон одолевают —
тут подруги, тут муж, тут поклонники! Поди с ними со всеми справься! Только и
остается, что пропасть ненадолго.
— Вы не знаете ничего, — процедила Лера, — и не говорите!
— Да чего я не знаю, голубчик мой! Все я знаю! Подхватил ее
под ручку какой-нибудь питерский корсар да и увлек в глубины! А вы сразу панику
поднимать! Вы же тоже девушка, должны понимать, что ничто романтическое вам не
чуждо.
— Нам — это кому?
— Вам — это вашему полу, неустойчивому во всех отношениях! У
вас же центр тяжести смещен, вот и качает вас из стороны в сторону!
— Послушайте, — сказала Лера и перевернула страницу
договора. Зря перевернула, потому что злилась так, что не поняла ни слова из
того, что было на этой странице написано. — Это у вас центр тяжести смещен! И
вероятнее всего, в голове. Зачем вы ерунду говорите?..
— У меня как раз не смещен, я-то среди ночи добрым людям не
звоню! Или вы чего… на самом деле в переживания ударились?
— Когда вы подписали договор с Садовниковым?
— Да там же написано, голубчик! На первой странице, во-он,
от какого там числа?
Лера посмотрела, от какого числа.
Она делала умное лицо, задавала вопросы и листала договор
оттого, что решительно не знала, как прояснить ситуацию, которая с каждой
секундой выглядела все более запутанной.
Значит, Садовников не собирался вести свою предвыборную
кампанию через газету «Власть и Деньги». Он уже подписал договор с газетой
«БизнесЪ». Значит, Сосницкий, который, по идее, должен был поддерживать
Садовникова и «Россию Правую», об этом не знал?! Но как это возможно?!
И это только первый, самый прозрачный пласт ледяной глыбы.
Дальше становилось только темнее, тяжелее и глуше.
Кто убил лидера правых? Зачем?! Как это может быть связано с
Башировым, который почему-то оказался практически на месте преступления?!
Откуда Боголюбов узнал о том, что Лера встречается с Садовниковым именно в это
время и в этом месте?! Как выбить из него правду?!
— Господин Боголюбов…
— Андрей, Андрей!.. Что вы, право слово, что за церемонии,
мы же свои люди!
— Господин Боголюбов, откуда вы узнали, где и когда я
встречаюсь с Садовниковым?
— От Садовникова, откуда, откуда!.. Я уже говорил вам,
почему вы не верите! — буркнул Боголюбов. — Он ко мне заезжал, что-то темнил
относительно Сосницкого, вроде у них там какие-то свои дела, и сказал заодно,
что будет в Питере с вами встречаться, голову вам морочить!
Лера подняла глаза, хотя смотреть на Боголюбова ей не
хотелось — очень уж раздражал, и она была уверена, что на лице у нее все
написано и он легко это прочтет.
— У Садовником дела с Сосницким?
— Ну да. А что такое? Вадим Петрович «Россию Правую» очень
щедро финансировал, вам это должно быть хорошо известно, вы же у нас… девушка
Сосницкого!
— Послушайте, господин Боголюбов! Вы не понимаете или
притворяетесь? Если у Садовникова были дела с Сосницким, значит, он обводил
вокруг пальца Баширова?
Боголюбов немного подумал.
— Почему?
— Да потому что Баширов и Сосницкий враги! Именно потому,
что они враги, мы с вами конкуренты, а не соратники! За вас платит Баширов, а
за меня Сосницкий!
— Это еще большой вопрос, кто за кого платит! Я Ахмету Салмановичу
не только славу, но и денежки приношу, очень даже неплохие!
Лера Любанова чуть не завыла сквозь стиснутые зубы.
Сговорились они все, что ли, выводить ее из себя!
В Москве Константинов, до которого она наконец дозвонилась,
говорил каким-то странным, растерянным тоном, постоянно переспрашивал и мямлил,
и в конце концов Лера сердито спросила у него, не пьян ли он. Константинов тем
же странным тоном сказал, что не пьян, как будто скрывал, что пьян, и обещал
перезвонить.
— Что значит — перезвонишь?! — закричала Лера. — Ты что, с
ума сошел?! У нас проблемы, а я тебя почти сутки ищу!..
Но оказалось, что она кричит в пустоту, Константинов из
трубки исчез.
А теперь еще и Боголюбов!..
— Дело не в том, в убыток вы работаете или прибыль
приносите, — сказала она очень медленно. Она знала, что для того, чтобы не
сорваться в крик, нужно говорить очень медленно. — Дело в том, что Садовникова
поддерживал Сосницкий, а договор Герман подписал с вами, то есть фактически с
Башировым. Сие есть факт лжи и обмана с его стороны, или ваш патрон и мой
патрон уже давно обо всем договорились, а мы с вами так ничего и не поняли?
Это была попытка некоего тактического хода, разведки боем —
не бог весть какая разведоперация, конечно, но лучше, чем ничего. Если
Боголюбов сейчас скажет, что сепаратный мир между Башировым и Сосницким для
него факт давно известный и, так сказать, достоверно установленный, значит, все
еще хуже, чем она могла предположить. Значит, «сдали» ее одну, Боголюбова и
возглавляемый им «БизнесЪ» пожалели, оставили в «резерве главного
командования».
— Здрасти, — сердито сказал Боголюбов. Не только сердито, но
и вполне искренне. — Мой патрон и ваш патрон договориться не могут. Они враги,
так сказать, патологические, от природы, никакие договоренности между ними
невозможны!
