Немалые деньги.
Такой способ бизнеса назывался “разводить лохов на бабки”, и
первым его легализовал и продвинул. Остап Бендер, когда продал американцам,
страдающим от сухого закона, несколько рецептов чудного самогона, который можно
гнать из обычной табуретки.
– Кофе, Володь.
– Спасибо. Как там Макс?
Катя засмеялась:
– Когда я заходила, все было отлично.
– Он в это время ел?
– Нет, на монитор смотрел.
– Странно.
– Что странно, Володь?
– Странно, что не ел, – сказал Архипов нетерпеливо.
Катя ему мешала, особенно теперь, когда они помирились и
можно было не принимать искательный вид.
Существовал еще номер телефона на испачканной кровью
визитной карточке. Пожалуй, из этого номера можно кое-что извлечь.
Когда Архипов оторвался от компьютера, Кати в кабинете уже
не было. Он немного подумал, потом взял трубку и набрал номер.
– Добрый день, – произнес он, когда ему ответили, – могу я
поговорить с Масловым Евгением Ивановичем?
Там помолчали и сказали:
– Нет, не можете.
Архипов и сам знал, что не может, ибо уже вчера с Евгением
Ивановичем поговорить было никак невозможно, но тем не менее ему удалось вполне
натурально опечалиться:
– Это Грубин Леонид Иосифович беспокоит, нотариус. Вчера
Евгений Иванович был у меня и просил копию одного завещания. Это касается некой
организации. “Путь к радости”, если вам что-нибудь говорит это название.
Евгений Иванович с ними работает.
На том конце провода ответили, что это как раз и есть “Путь
к радости”, и Евгений Иванович работает именно у них.
Архипов быстро посмотрел – телефоны на визитной карточке
принципиально не совпадали с телефонами, вывешенными на сайте.
– А вы не могли бы дать мне его электронный адрес, –
попросил он нежно, – я бы копию прислал.
Адрес дали – тоже другой.
Ну что ж. Уже кое-что.
К тому времени, как в кабинет вошел Расул Магомедов,
скучающий, томный, в необыкновенных ботинках и галстуке, Архипов осторожно влез
во внутреннюю переписку компании “Эйч уай”, дочерней структурой которой был тот
самый “Путь к радости”.
“Эйч уай” расшифровывалось, естественно, как “Help
yourself”, что Архипов перевел так – спасение утопающих дело рук самих
утопающих.
Несколько длинновато, но зато отражало суть.
– Звал? – издалека спросил Расул и к архиповскому столу не
пошел, уселся в кресло у самой двери. Уселся и вытянул ноги в безупречных
ботинках.
В необыкновенных безупречных носах тотчас же отразился свет
многочисленных лампочек. Расул с удовольствием посмотрел, как блестят его
ботинки, и снял невидимую пылинку с необыкновенно безупречной брючной стрелки.
Все эти маневры были проделаны так, чтобы Архипов их
непременно заметил.
Архипов заметил.
Больше того – оценил.
Они работали вместе много лет и все эти годы играли в одну и
ту же игру.
Архипов – как бы самодур-начальник, не дающий никакого
простора творческому гению.
Магомедов – как бы творческий гений, едва выносящий
самодура-начальника.
Архипов прямолинеен, несгибаем и силен. Победить его в
открытом бою нельзя.
Магомедов хитер, уклончив и по-восточному сладкоречив.
Объехать его на кривой – или даже на прямой! – козе невозможно.
Вдвоем они составляли идеальную пару.
Все самые главные стратегии, самые лучшие ходы, самые
выгодные заказы они придумывали, осуществляли и добывали вдвоем. Вне конторы
они никогда не дружили и ничего не знали друг о друге – как будто слегка
опасались один другого.
На столе у Магомедова стоял потрет сногсшибательной
красавицы в национальном костюме – правильное лицо, ровные брови, чистая кожа,
темные глаза, подобные горным озерам. Архипова разбирало любопытство, и он
спросил, не удержался.
“Это моя дочь, – ответил Расул с удовольствием и взял в руки
портрет. – Всю зиму в Лондоне проучилась, а теперь к бабушке в Махачкалу
уехала. Очень хорошая девочка, умница”.
Представить партнера в роли отца сногсшибательной красавицы
Архипову было трудно – может, потому, что Расул года на два младше его, а у
самого Владимира Петровича нет никаких детей, ни больших, ни маленьких. Этот
портрет еще как будто отдалил их друг от друга, а теперь Архипову нужна помощь.
– Кать, принеси нам чего-нибудь, – попросил он в селектор.
Ничего ему не хотелось. Но он не знал, как именно станет просить Магомедова о
помощи, и еще понимал, что без него не обойдется.
– Ты что будешь, Расул?
– Кофе и боржоми.
– Ты бы лучше сел поближе, – попросил Архипов, сердясь от
неловкости. – Что ты как в гостях, ей-богу!
– Я и есть в гостях, – ответил Магомедов ласково. – Я в
своем кабинете дома. А в твоем всегда в гостях.
Тем не менее поднялся, неторопливо приблизился к
архиповскому столу, вытащил стул и сел.
Вошла Катя с очередной порцией кофе. Архипов подождал, пока
она выйдет, проводил глазами узкую спину и решительно произнес:
– Мне нужна помощь.
Магомедов ничего не ответил и ни о чем не спросил: Восток
дело тонкое! Вытащил сигареты, золотую тяжелую зажигалку, прикурил и блаженно
прикрыл голубые голливудские глаза.
Достал мобильный телефон, нажал кнопку и долго не отпускал –
выключил.
Архипов понял это так – я готов слушать очень внимательно.
Давай.
Почему-то ему вдруг стало страшно, как на экзамене.
Ну, Владимир Петрович, вожак стаи, ну совсем с ума сошел!
– Я тебе расскажу, а ты мне скажешь, реально это или нет. Из
нас двоих гений только один.
– Я, – подсказал Магомедов.
– Ну, конечно, – согласился Архипов. – Никто и не спорит.
Он рассказывал три минуты. Почему-то ему казалось, что эта
дьявольская история отнимет у него много часов.
Расул слушал и все так же блаженно курил – ну как пить дать
Шерлок Холмс дагестанского разлива!
Я называю это “делом на одну трубку”, Ватсон!
– Она звонила сегодня утром, но меня не застала. Катька
сказала, что она была очень взволнована.
