– Чего? А, да. Верно.
– У нотариуса мы провели полчаса. Вместе с нами там
находились двое из религиозной организации “Путь к радости”. У них было
завещание месячной давности, в соответствии с которым Лизаветина квартира
доставалась им. Новое завещание стало для них полной неожиданностью. Это
совершенно точно, потому что они переполошились, как куры. Правильно я говорю?
Макс пожал плечами и что-то промычал. Он поедал мясо, низко
наклонившись над тарелкой.
– Я тоже переполошился, как кура, и сказал, что это ошибка и
что ее нужно исправить.
Архипов уселся перед своим чаем с мятой и посмотрел на него
с отвращением.
Зачем он ляпнул про ошибку?! Кто его за язык тянул?! Вполне
мог сказать об этом Марии Викторовне лично, в дружеской соседской беседе, а не
объявлять во всеуслышание, что он готов сейчас же вернуть ей квартиру! Ведь
Лизавета зачем-то оставила квартиру ему, ему, а не Маше!
– А… больше нет? – спросил Макс, вылизав тарелку.
– Бери в сковороде, – ответил Архипов, – лимон вон лежит.
Макс сполз со стула, поднял крышку и умильно посмотрел на
мясо.
“Вот жрет-то, – ужаснулся Тинто Брасс. – Впрочем, ему можно.
Он еще растет”.
– Вот именно, – согласился Архипов.
– Чего?
– Ничего.
– А вы… того… не собираетесь? – вдруг спросил Макс, подумал
и положил себе сразу два куска, чего уж!
– Чего не собираюсь?
– А Маньку… искать?
– Нет, – заявил Архипов. – Не собираюсь.
Макс насторожился. Он был абсолютно уверен, что Тор взмахнет
своим молотком, ударит посильнее, грянет гром, заклубится дым, и Манька
появится перед ними прямо из этого дыма, целая и невредимая, – как-то так.
Впрочем, он был в этом уверен, пока не знал, что Тор –
программист.
Программист!
– А… как же она? Она с ними идти не хотела! Она побежала
даже. Это она потом пошла, чтобы их… от меня увести. Понимаете?
– Понимаю, – согласился Архипов. – Я думаю, что с ней все
будет в полном порядке.
– Как – в порядке? – оторопел Макс. – Ее ж неизвестно кто
уволок! Ферт в плаще!
– Макс, с ней все будет в порядке, пока я не верну ей
квартиру, а она не подпишет отказ от нее.
– Чего?
– Того. Предполагается, что я, с одной стороны, просто
балда, а с другой – благородный Робин Гуд.
– Вы… балда?
– Я все сразу им выложил, весь план действий.
– Кому – им?
Архипов сердито вздохнул:
– Тем двоим, которые были в нотариальной конторе. Я сразу
сказал, что мне не нужна эта квартира и я в любую минуту могу вернуть ее твоей
сестре. Я сказал, они слышали. Собственно, им больше ничего не надо. Я
возвращаю квартиру ей, она подписывает дарственную. Круг замыкается. Как будто
Лизавета не писала никакого второго завещания.
– Какая… Лизавета?
– Моя соседка. Приемная мать твоей сестры. Кто-то из них
позвонил Маше по телефону, как раз когда она решила, что все благополучно
завершилось, и они от нее отстали, потому что квартиру получил я. Вы в это
время предавались воспоминаниям и…
– Не, – перебил Макс с набитым ртом, – мы не того… не
предавались. Мы картину вешали, какую вы свалили, ночью-то. Темнотища была. Я
слышал, упало что-то, а потом оказалось – картина.
– Ну, картину, – согласился Архипов. – Все было спокойно и
мирно. Кто-то позвонил, напугал ее, и она кинулась спасаться и спасать тебя.
– Угу, – подтвердил Макс. – Только ее все равно уволокли.
– Она мне сегодня звонила, – сказал Архипов, – часа в три.
Сообщила, что ты уехал в Сенеж, а она живет у подруги и хочет получить обратно
свою квартиру.
– Вы ей отдадите, да? Обратно-то?
– Ты что? – спросил Архипов. – Совсем без мозгов? Или кино
про преступников не смотришь? Как только я отдам ей квартиру, ее убьют. Она
жива, пока это квартира моя.
Макс перестал жевать и посмотрел на Владимира Петровича.
– Зачем… убьют?
– Затем, что квартира очень дорогая. Я уверен, что Лизавету
тоже убили и тоже из-за этой квартиры.
– Так если Манька им… сама отдаст, зачем ее убивать?
– Затем, что она сегодня отдаст, а завтра в народный суд
пойдет или в прокуратуру и скажет, что ее заставили. Лишний шум никому не
нужен, особенно религиозным организациям. Их и так сейчас… поприжали.
– Не, – сказал Макс, – не может быть.
– Может.
– А что нам делать?
– Хороший вопрос, – похвалил его Архипов. Ответа на “хороший
вопрос” он не знал. Можно, конечно, нафантазировать что-нибудь вроде того, что
завтра в четыре часа у станции метро “Чертановская” – первый или последний
вагон из центра – он подхватит Машу, раскидает врагов и умчится вместе с ней на
лихом коне, то есть на своей “Хонде”.
Скорее всего, никакого широкомасштабного наступления не
выйдет. Скорее всего, придется придумывать что-то нудное и тягомотное –
например, заявить, что он раздумал, что у него появился жгучий интерес к
Лизаветиной квартире, и таким образом перевести огонь на себя. Посмотреть,
каковы будут ответные действия. Подумать. Выждать время. Потянуть. Тянуть до
тех пор, пока они не догадаются, что шантажировать его Машей Тюриной – раз
плюнуть. Как только догадаются, что… Ну, что Маша и он, Архипов… Короче, как
только он ее увидел, то сразу решил…
Кажется, он окончательно перенял у Макса Хрусталева способ
ясно выражать свои мысли.
Архипов хлебнул остывшего чаю и со стуком поставил чашку на
блюдце – рассердился.
– Давай спать, – предложил он своему квартиранту, – завтра
рано вставать.
– Зачем?
– Затем, что поедешь со мной на работу.
– За… зачем на работу?
– А вдруг ты все-таки жулик, – поделился сомнениями Владимир
Петрович. – Я тебя оставлю, а ты тут что-нибудь украдешь.
– Не жулик я! Сто раз сказано – не жулик!
– Все равно пора спать. Ты знаешь, во сколько кончается
программа “Спокойной ночи, малыши”?
Макс моргнул:
– Вы чего? Шутите, да?
– Нет, – отрезал Архипов. – Пойдем, я дам тебе зубную щетку.
– Чего?
