– Не, – объяснил Макс, – мы… собирались. Она меня на вокзал
приволокла. А потом ее…
– Что?
– Увели.
– В отделение?
– Не, не в отделение. Двое каких-то подошли и увели.
Народная мудрость номер семь гласила – никогда не беги
впереди паровоза. Придет время, и все узнается само. Народные мудрости никогда
Архипова не подводили – до нынешнего вечера.
– Кто подошел? Куда увел?
– Я не знаю. Не, правда не знаю. Один в плаще, а второй в
куртке. И увели.
– Куда?!
Макс стащил ботинки, выпрямился, сопнул напоследок носом и
потер его рукавом.
– Не знаю, говорю же… А вы чего?
– Чего?
– Спали?
– Мы не спали, – сказал Архипов, – мы делали приседания.
– Чего-о?
– Значит, так, – заключил Владимир Петрович, вожак стаи, –
быстро раздеваешься. Прямо здесь, никуда не идешь. Барахло оставляешь тоже
здесь.
– Че ж я голый буду ходить?!
– Вымоешься и наденешь то, в чем был вчера. Насколько я
понимаю, на этот раз ты не ел всего только один день, так что с голоду сразу не
помрешь. Возьми на стойке яблоко. И давай-давай, в темпе!
– Чего?
– Штаны снимай, чего! Лужа на полу!
Оставив гостя в тягостном недоумении, Архипов ушел в ванную
и стал под душ. Вода хлестала по макушке, текла по лицу, попадала на губы –
соленая от недавнего пота.
Нельзя было думать – он пока еще ничего не знал и ничего не
понял из объяснений Макса Хрусталева. Раз мальчик пришел к нему, значит, вряд
ли Маша Тюрина пряталась именно от него, Архипова. Раз мальчик вернулся сюда,
значит, вряд ли юрист Маслов был убит у него на глазах.
Кто и куда уволок его сестрицу? Милиция? Так сказать,
задержание по горячим следам?
Зачем она потащила Макса на поезд, если он не врет? Почему
так внезапно решила отбыть в город Сенеж? Потому что убила юриста Маслова,
заколола ножом в сердце? И если решила отбыть, почему звонила Архипову и
назначала встречу на станции метро “Чертановская”, последний вагон из центра?
Не нужно вспоминать никаких народных мудростей, чтобы понять,
что нельзя делать выводы на пустом месте, но Архипов все-таки делал и злился на
себя.
Из душа он вышел уже основательно обозленный.
– Давай, – громко и сердито позвал он, – давай, где ты,
погорелец?
Тинто появился на пороге гостиной и сказал, что погорелец
здесь.
– Где?!
Сердитыми шагами Архипов дошагал до комнаты с тренажерами и
заглянул.
Макс Хрусталев в одних трусах – старая сизая стиральная
доска, обернутая поперек выцветшей тряпицей – стоял возле нагромождения
блестящей хромированной стали, тросов и блоков, которые подавляли своим
мужским, хайтековским, самодовлеющим изяществом. Он стоял и пальцем трогал то
одно, то другое. Физиономия выражала глубокий и вдумчивый восторг.
– Ну что? – спросил Архипов, и Макс отдернул руку.
На хромированной поверхности остался быстро тающий туманный
след.
– Вы чего? Качаетесь?
– Приходится, – признался Архипов. – Давай в душ.
– Не, вы правда… качаетесь?
Архипов вздохнул:
– Я правда качаюсь. Каждый день. В отпуске тоже качаюсь. И
по выходным.
– Круто! – выдохнул Макс. – Не, правда круто!.. А вы кто?
– Я Архипов Владимир Петрович, – представился вожак стаи. –
Ты не знал?
– Не, я не в этом смысле… Вы… каскадер? Из этой? Из
ассоциации?
Очевидно, тренажеры в голове у Макса Хрусталева были прочно
и неразрывно связаны с благородной профессией каскадера.
– Я программист, – покаялся Архипов.
Лицо у Макса вытянулось.
– Программист?! Тот, кто часами сидит за компьютером и
играет в стрелялки?!
Нет, Максу нравились компьютеры – у Кольки, того самого, чей
братан поколотил Генку, был компьютер, и Максу иногда удавалось на нем
поиграть, – но программист?! Зануднее работы не придумаешь!
– Иди в душ, – устало велел Архипов.
– Программист, – повторил Макс убитым голосом.
– Ты так сильно не отчаивайся, – посоветовал Архипов.
– Чего?
– Ничего.
Еды в холодильнике было не слишком много, и Владимир Петрович
достал все. Подумал-подумал и сунул в микроволновку кусок мяса – размораживать.
Если не хватит колбасы, сыра и хлеба, придется жарить. Оперся руками о
подоконник и посмотрел вниз.
Дождь все шел. Тинто Брасс приблизился и стал рядом.
– Ну что? – спросил у него хозяин. – Втравила нас Лизавета в
историю?
Тинто сокрушенно вздохнул.
В дверях появился обновленный Макс Хрусталев, прошлепал в
комнату и, извиваясь, заполз на высокий стул. Он был розовенький от горячей
воды, волосы торчали в разные стороны.
– Рассказывай.
– Чего?
– Где твоя сестра?
– Да не знаю я! Как ее уволокли, так я сразу к вам побежал.
– Долго бежал?
– Да… целый день.
– А ночью вы где были?
– Ночью? – переспросил Макс, запихивая в рот кусок колбасы.
– Ночью мы на вокзале были.
– Что ж вам дома не сиделось? Макс махнул рукой:
– Не знаю я! Манька вдруг как подхватилась! Сумку там,
кошелек, быстрей-быстрей, туда-сюда, и мы на вокзал поехали.
– Подожди, – попросил Архипов, – давай не так. Давай вот
как. Мы вернулись от нотариуса, я вас высадил и уехал на работу. Дальше что
было?
– Ну, мы домой пошли. В смысле, в Манькину квартиру. В
смысле, которая теперь стала… ну, ваша стала. Она все говорила – слава богу,
слава богу, а я ей – чего, слава богу, если у тебя теперь своей квартиры нету?!
А она мне – ты ничего не понимаешь!
– Я тоже мало что понимаю, – признался Архипов. – Дальше
что?
– Ей позвонил кто-то. Она подошла к телефону, но сама ничего
не говорила, только слушала. Слушала, слушала, трубку бросила и давай носиться,
собираться, то есть. Потом говорит – поехали. На вокзал, то есть. Я, говорит,
отвезу тебя домой и вернусь.
