– Уверен, мои ребята тебя и пальцем не тронули, – сказал он. – Разумеется, это еще ничего не значит.
– Хотите сказать, моя судьба находится в моих руках? Или все-таки в ваших? Если в моих, буду очень признательна, растолкуй вы мне, что я должна сделать для того, чтобы она меня радовала.
Вот тут и выяснилось, кое в чем я дала маху: улыбаться он умел. Губы его дрогнули, он даже засмеялся, легко и мгновенно, но радоваться я не спешила. Черт его знает, о чем он думает, когда вот так улыбается.
– У меня машина на объездной дороге осталась, – заметила я с грустью, желая разведать обстановку.
– Нашла о чем беспокоиться, – вроде бы удивился он.
– Это вы в том смысле, что есть проблемы посущественнее?
– Догадливая.
Он выпрямился в кресле и продолжил деловито:
– Что ж, мое имя ты слышала, а как тебя зовут?
– Ефимия. Можно Фенька.
– Будем считать, что познакомились. А теперь вопрос, желательно, чтобы он был единственным. Так что, прежде чем ответить, хорошо подумай. Что тебе понадобилось от моей жены?
Вот оно как! Открытие, конечно, не удивило. Чего-то подобного следовало ожидать. Надо же было вести себя так по-дурацки! Дом в три этажа, «Бентли» и этот тип в дорогом костюме. Выходит, это и есть человек, которому Берсеньев обязан своими душевными муками. Сергей Львович, конечно, сволочь, но и этот, похоже, ничуть не лучше. Если не хуже. Большая любовь Берсеньева сделала оригинальный выбор. Впрочем, не мне судить, тем более что ни об этом Тимуре, ни о самом Берсеньеве я ничегошеньки не знаю.
С подобным типом шутки плохи, это ясно. Говорит он спокойно и откровенными угрозами себя не утруждает. Ему и не надо. У меня и без того поджилки трясутся. Врать ему – дело зряшное. От слов он быстро перейдет к делу и выбьет из меня даже то, что я забыть успела. Может, не сам, чтоб белоснежную рубашку не испачкать. На это есть мальчики, которые пасутся в коридоре… Если ложь во спасение не годится, значит, придется рассказать правду. Рассказать про Берсеньева, который сидел в машине, наблюдая за его женой, чем возбудил мое нездоровое любопытство. Конечно, он может и этому не поверить…
И тут вдруг стало ясно: рассказывать о Берсеньеве категорически не хотелось, даже в предчувствии возможных последствий. Вопреки всякой логике мои симпатии были на его стороне. Тип, что сидит напротив, отобрал у него самое дорогое, а меня папа с мамой учили: лежачего не бьют. Может, насчет «лежачего» Берсеньева я малость загнула, но сути это не меняет.
– Ну? – подал голос Тимур Вячеславович, а я вздохнула.
– Вы ж сказали: хорошо подумать, вот я и думаю.
– Не увлекайся.
– Вам хорошо говорить.
– А тебе чем плохо?
– Мне даже хуже, чем вы себе можете представить. Я бы очень хотела соврать, но побаиваюсь. А правде вы не поверите.
– Валяй, вдруг прокатит.
– Вряд ли, – в который раз вздохнула я. – Уж очень все по-дурацки.
– Ты бы, дорогуша, не испытывала мое терпение, – нараспев сказал он.
– Ваша жена очень похожа на мою одногруппницу, мы в университете вместе учились, – поспешно пояснила я, заподозрив, что он, несмотря на свой великосветский лоск, университетов не кончал и слово «одногруппница» ему незнакомо. – Юлька Волкова. Девица с придурью, училась кое-как, но всегда мечтала об олигархе. Подругами мы никогда не были, и о ее дальнейшей судьбе я ничего не знала. И вдруг вижу сегодня: идет Юлька с коляской, ведь дура дурой, а замуж кто-то взял… А я, между прочим… в общем, мое женское счастье поманило и показало фигу. Но еще теплилась надежда: вдруг Юлька в девках родила? Опять же были сомнения: неужто в самом деле она? Уж очень выражение лица непривычное, Юлька хоть и красавица, но выглядела почти что идиоткой. Я ее догнала и вопрос задала, несущественный… Голос вроде Юлькин, но все равно сомнения. И меня не узнала… Надо бы спросить, она это или нет, а я малость растерялась. Вдруг правда Юлька, но если она меня не узнала, выходит, выгляжу я хуже некуда, жизнь потрепала и все такое. Кому это приятно? Она пошла себе дальше, и я за ней, потому что было интересно. А она сворачивает к особняку в центре города, как такое пережить? Но я себя уговаривала, вдруг просто нянькой здесь работает? От любопытства чуть не лопнула. Оттого и таскалась за ней. Все думала, как бы узнать, Юлька или нет, но чтоб она не знала, что я – это я. А то получится: у нее жизнь – чистый сахар, а мне и похвастать нечем. А уж когда я «Бентли» увидела, совсем нехорошо стало. Выходит, Волкова и вправду олигарха отхватила? Из дома вышла женщина, ну, я за ней припустилась, чтоб сомнения разрешить. Но не разрешила. Волкову она не знает, а имя хозяйки дома мне не назвала. Вдруг все-таки Юлька, девичью фамилию тетка могла и не знать.
– И ты еще полчаса после этого сидела в машине. Ждала, что еще кто-то выйдет? – спросил он. Мой треп выслушал спокойно, на его физиономии никаких эмоций не отражалось, впрочем, неудивительно. Подобные типы их кому попало не демонстрируют.
– Честно? – Я почесала нос и тяжко вздохнула.
– По возможности.
– Мне уже ничего знать не хотелось.
– Тогда почему в машине сидела?
– Я плакала. Так обидно было, Юлька или нет, какая разница, если собственная жизнь ни к черту. Я ж не знала, что с вами встречусь, не то бы на судьбу не спешила жаловаться.
– А в наш город ты по какой надобности? Достопримечательности посмотреть?
– Вот только достопримечательностей мне не хватало! Я здесь в командировке.
– Интересно.
– Не очень. Я в адвокатской конторе работаю. У нас тут дело возникло неприятное. Надо было встретиться с одним человеком. Родственницей потерпевшего.
– Чего ж ты замолчала? – удивился Тимур Вячеславович, когда в моем рассказе образовалась пауза.
– Так ведь…
– Расскажи о деле, о родственнице потерпевшего.
– Вам в подробностях?
– А куда спешить?
– Мне вообще-то есть куда, но если вы настаиваете… – Я довольно подробно изложила свою историю, особого вреда в том не видя, зато могла продемонстрировать лояльность. Захочет проверить – на здоровье. История его не увлекла, но выслушал терпеливо. – А вашу жену как зовут? – под конец спросила я. Он усмехнулся, а я поспешно кивнула: – Я же просто спросила… ой, если это правда Юлька… Юля, я хотела сказать… на самом деле, она была нормальной девчонкой и училась, не скажешь, что совсем плохо… не глупее прочих… это я так, из зависти на нее наговариваю.
– Повезло тебе, – сказал он. – Я жене обещал быть хорошим парнем. Слово я всегда держу, оттого и стараюсь изо всех сил. Без нужды башку никому не отрываю. Хотя иногда так и тянет. Вот как сейчас. – Тимур Вячеславович поднялся, обошел стол и к нему привалился, скрестив на груди руки. – Если тебя еще раз в командировку пошлют – откажись. Лучше всего вообще забудь сюда дорогу.
