– Это событие в поле моего зрения не попало, – удивилась я, впрочем, чему удивляться, Димка о своих делах не распространяется, а газет я не читаю.
– Думаю, Ломакин на статью тоже внимания не обратил, – скривился Дмитрий Александрович. – Времена сменились, и война нашей железной леди с криминалом больше напоминает битву с ветряными мельницами.
– А поговорить с ней можно?
– О Лазаре? Отчего же нельзя. Она сейчас на своем рабочем месте.
Дмитрий Александрович выпорхнул из удобного кресла и направился к двери, я припустилась следом. Мы пошли по узкому коридору, в самом конце которого Прохоров по-хозяйски вошел в кабинет, где за столом сидела женщина лет пятидесяти. На отважного борца с криминалом она совсем не походила. Круглолицая, светлоглазая, довольно полная, невысокого роста. На ней были мешковатые брюки и белая блузка. Ирина напоминала мою учительницу физики, которую, кстати, тоже звали Ириной. Физика мне не давалась, а Ирина Вячеславовна считала ее величайшей из наук, поэтому взаимопонимания мы так и не достигли.
– Ирина Павловна, – заговорил бывший слегка заискивающе, – не уделите нам немного времени? Это Ефимия Константиновна, моя бывшая супруга, кстати сказать. Очень интересуется неким Лазарем.
Ирина Павловна ответила на мое приветствие, повертела в руках авторучку и задала вопрос:
– И чем он вас заинтересовал, милая девушка?
На «милую девушку» я решила не обращать внимания и широко улыбнулась.
– Пришлось столкнуться с одним типом с характерной татуировкой на запястье.
– Глаз и надпись «Он видит»? – в ее голосе появился интерес.
– Именно так.
– Ефимия Константиновна адвокат, – влез бывший. – А я похвастал, что лучше вас в городе о криминальных группировках никто не осведомлен.
– С каких это пор адвокаты обращаются за сведениями к журналистам? – фыркнула Ирина, подозреваю, бывшего она едва терпела и меня записала в создание никчемное, если я умудрилась некогда выйти за него замуж. Разубеждать ее желания не возникло, тем более что о себе я и сама мнения невысокого, но ответить что-то надо, и я сказала:
– Я как птаха божья, крошка здесь, крошка там. За любую информацию буду очень признательна.
Она вдруг улыбнулась.
– Вы ведь дочка нашего прокурора? – спросила Ирина. – А мужем вашим был Вадим Ломакин, общепризнанный криминальный авторитет. Интересная вы девушка.
– В семье не без урода, – пожала я плечами. На этот раз она засмеялась.
– В свое время деятельность вашего мужа очень меня занимала. А его трагическая кончина вызвала массу вопросов. Не хотите дать мне интервью?
– Кому это теперь интересно? – удивилась я. Она покачала головой:
– Не скажите. А вашего отца я уважаю. Честный человек и отличный профессионал. Сейчас это редкость.
– Когда-то было иначе? – не сдержалась я, она опять засмеялась. – Я передам папе ваши слова, – добавила я. – Уверена, они его порадуют.
– Садитесь, – махнула она рукой в сторону кресла и выразительно взглянула на главного редактора.
– Что ж, я вас оставлю, – заявил он и поспешно удалился, а Ирина, встав из-за стола, направилась к шкафу возле стены напротив, открыла стеклянную дверцу и начала перебирать папки, которыми он был набит под завязку. На поиски у нее ушло минуты три, наконец она положила на стол пухлую папку красного цвета, на листе бумаги, наклеенном сверху, фломастером было написано «Зрячие», развязала тесемки и открыла ее.
– «Зрячими» их сначала звали с издевкой, – заговорила она. – Но по мере того как банда набирала силу, издевку сменил страх. Вот тогда у них и стало высшим шиком делать татуировки: глаз и надпись «Он видит», в виду имели отнюдь не го€спода, как вы понимаете. Татуировки позволялось делать далеко не всем членам банды, только особо приближенным, то есть бандитской верхушке. А вот и сам Лазарь – Лазарев Максим Леонидович.
С фотографии на меня смотрел мужчина лет тридцати, наголо бритый. Шишковатый череп, брови то ли очень светлые, то ли их вообще нет, безвольный подбородок, губы в струнку. И взгляд в упор, выдававший большое душевное нездоровье.
– У него физиономия голливудского маньяка, – заметила я, разглядывая фотографию.
– Он пережил тринадцать покушений, каждый раз чудом оставался жив, дважды был тяжело ранен. На психике это не могло не сказаться. Параноик с садистскими наклонностями. Под конец его недолгой жизни многие всерьез верили, что он в самом деле обладает способностью видеть человека насквозь. Он внушал трепет и врагам, и соратникам.
– Соратники меня особенно интересуют, – кивнула я.
– Это все годами собиралось, – с гордостью заметила Ирина. – Дать вам папку, извините, не могу. Но то, что я считаю самым существенным, есть в компьютере. Могу скачать на диск.
– А что взамен? – усмехнулась я.
– Считайте это жестом доброй воли из-за большого уважения к вашему отцу, – засмеялась Ирина.
– В таком случае примите мою благодарность. Меня очень интересуют фотографии.
– Их, к сожалению, немного. – Она порылась в папке и указала на групповой снимок. – Наиближайшие соратники. В большинстве своем уже покойные. Фотографию нашли у одного из бандитов во время ареста. У меня много друзей в правоохранительных органах.
Слушая ее, я разглядывала фотографию. Группа мужчин, стоят обнявшись. Лазарь в центре, на нем темная футболка, некоторые мужчины с голым торсом, на заднем фоне деревья, похоже, фото сделано во время отдыха на природе. Лазарю здесь лет двадцать семь, не больше, остальные еще моложе. Вполне симпатичные лица, все улыбаются.
– Сколько лет было Лазарю, когда он погиб?
– Тридцать три. Четырнадцатое покушение он не пережил.
– Враги его все-таки достали, – кивнула я.
– Немудрено. По общему мнению, он был совершенно отмороженным, времена менялись, вчерашние бандиты шли в бизнес и во власть, а он меняться не хотел. И врагов себе нажил предостаточно. Был человек, переходить дорогу которому не следовало, о чем Лазаря не раз предупреждали. Но он остался к предупреждениям глух. Вот тогда и настал закат его карьеры.
– Кто этот человек?
Ирина насмешливо улыбнулась.
– Я думала, вы уже догадались. Человек этот ваш бывший муж, Вадим Ломакин. Само собой, криминальный бизнес Лазаря перешел к нему.
– Вот как, – только и смогла сказать я.
– Разумеется, не обошлось без предательства. – Она выложила на стол еще одну фотографию. Трое мужчин с несколько напряженными лицами смотрят в объектив. – Братья Станкевич. Все трое активные члены банды. Средний, – она ткнула пальцем в высокого блондина, – был казнен по приказу Лазаря. Казнь представили так, будто разделались с ним конкуренты. Но старший брат, видимо, что-то заподозрил. Его считают причастным к покушению. Насколько это верно, сказать затруднительно. Уже на следующий день его обнаружили мертвым, два выстрела, в грудь и в голову. Почерк профессионала. Младший брат после разгрома банды бесследно исчез. Скорее всего, тоже погиб. И на этой фотографии почти все уже покойнички. – Ирина выложила на стол очередную фотографию. – За исключением двоих: Пушман Олег и Борис Савицкий.
