— Лимерики, — сказала девочка. — А это стихотворение просто замечательное и такое смешное.
— И очень известное, — заметила мисс Хани, закрывая книгу и возвращаясь к своему столу. — Остроумный лимерик написать совсем непросто, — добавила она. — Такое стихотворение только кажется простым, но на самом деле это не так.
— Я знаю, — сказала Матильда. — Я несколько раз пробовала сочинить лимерик, но у меня плохо получается.
— В самом деле? — На мгновение мисс Хани потеряла дар речи. — Мне бы очень хотелось услышать какое-нибудь твоё стихотворение. Может, вспомнишь хотя бы одно?
— Вообще-то, — смущаясь, сказала Матильда, — пока мы тут сидели, я попробовала сочинить лимерик про вас, мисс Хани.
— Про меня?! — воскликнула мисс Хани. — Ну, тогда ты просто обязана прочитать его нам. Правда, дети?
— Почему-то мне не хочется читать его, мисс Хани.
— Пожалуйста, прочитай, — уговаривала мисс Хани. — Обещаю, что не обижусь.
— Думаю, вы всё-таки обидитесь, потому что для рифмы мне пришлось использовать ваше имя. И поэтому мне не хочется читать эти стихи.
— А откуда ты знаешь моё имя? — удивилась мисс Хани.
— Я слышала, как другая учительница окликнула вас, когда мы заходили в класс, — ответила девочка. — Она назвала вас Дженни.
— Я просто настаиваю на том, чтобы ты прочитала свои стихи, — сказала мисс Хани и улыбнулась, что случалось с ней крайне редко. — Встань и прочти.
Матильда неохотно поднялась с места и очень медленно, волнуясь, прочитала своё стихотворение:
Мы спросили у дяди и тёти:
«Много ль вы красоток найдёте
Здесь таких же, как Дженни?»
«Нет таких, без сомненья!» —
Нам ответили дядя и тётя.
Милое бледное лицо мисс Хани порозовело от смущения. Потом она снова улыбнулась, и улыбка её была открытой и сердечной.
— Спасибо, Матильда, — сказала она, всё ещё улыбаясь. — Хотя всё это неправда, но лимерик у тебя получился замечательный. Я обязательно его запомню.
— Здорово, мне понравилось, — сказала Левиндер, сидевшая в третьем ряду.
— Классные стихи, — сказал мальчик по имени Руперт.
— Мне тоже понравилось, — сказал Найджел.
Весь класс дружно высказывал свои симпатии мисс Хани, хотя до сих пор она уделяла внимание только Матильде.
— Кто научил тебя читать, Матильда? — спросила мисс Хани.
— Да я как-то сама научилась, мисс Хани.
— А ты уже читала какие-нибудь книги? Я имею в виду детские.
— Я прочла все книги для детей, которые только есть в библиотеке на Хай-стрит, мисс Хани.
— Они тебе понравились?
— Некоторые книги понравились, — сказала Матильда, — а некоторые показались мне ужасно скучными.
— Расскажи мне о какой-нибудь из тех, что тебе понравились?
— Мне очень нравится книга «Лев, колдунья и платяной шкаф», — начала Матильда. — Мне кажется, что мистер Льюис очень хороший писатель, но у него есть один недостаток: его книги совсем не смешные.
— В этом ты права, — согласилась мисс Хани.
— В книгах мистера Толкина тоже нет ничего смешного, — сказала Матильда.
— А ты считаешь, все детские книжки обязательно должны быть смешными? — спросила мисс Хани.
— Конечно, — ответила Матильда. — Дети ведь не такие серьёзные, как взрослые, и любят смеяться.
Мисс Хани поразилась разумности этой худенькой девочки. Она спросила:
— И что ты теперь собираешься делать, раз уж прочитала все детские книги?
— Я читаю другие, — ответила Матильда. — Я беру их в библиотеке. Миссис Фелпс очень добра и помогает мне выбирать книги.
Мисс Хани, подавшись вперёд за своим столом, изумлённо разглядывала удивительного ребёнка и так увлеклась, что забыла про остальных детей.
— И что это за книги? — пробормотала она.
— Я обожаю Чарльза Диккенса, — сказала Матильда. — Он так здорово пишет, что заставляет меня смеяться. Особенно мистер Пиквик.
В этот момент раздался звонок на перемену.
Транчбул
Выйдя из класса, мисс Хани направилась прямо в кабинет директрисы. Она была очень взволнованна: среди её учеников оказалась необыкновенно одарённая девочка. У неё пока ещё не было времени, чтобы выяснить, насколько она талантлива, но мисс Хани узнала достаточно для того, чтобы понять: нужно срочно что-то предпринять. Было бы нелепо оставлять такого ребёнка учиться в первом классе.
Надо сказать, мисс Хани побаивалась директрисы и обычно старалась держаться от неё подальше, но в тот момент она была готова встретиться с кем угодно. Она постучала в дверь ужасного кабинета.
— Войдите! — прогремел грозный голос мисс Транчбул.
Мисс Хани вошла.
Обычно директором школы назначают того из учителей, который обладает необходимыми для этого качествами. Он должен понимать детей и принимать близко к сердцу их интересы. Он должен уметь сочувствовать, быть справедливым и глубоко заинтересованным в том, чтобы дети получили образование. Мисс Транчбул не обладала ни одним из этих качеств, и для всех оставалось тайной, каким образом она получила эту должность.
Помимо всего прочего, она имела весьма угрожающую внешность. Когда-то она была известной спортсменкой, и даже сейчас её недюжинная физическая сила бросалась в глаза. У неё была бычья шея, широкие плечи, мускулистые руки и мощные, жилистые ноги. Глядя на неё, на ум невольно приходило сравнение с силачом бродячего цирка, который гнёт железные прутья и с лёгкостью может разорвать пополам телефонную книгу. Лицо её было не просто некрасивым, оно не было даже привлекательным: упрямый подбородок, жёстко очерченный рот, маленькие глазки. Весь её вид излучал высокомерие. Одевалась же она…
Одевалась она, мягко говоря, весьма странно. На ней всегда была коричневая хлопчатобумажная куртка, подпоясанная широким кожаным ремнём, который застёгивался на огромную серебряную пряжку. Экстравагантные бриджи, обтягивающие мощные бёдра, прикрытые сверху курткой, были из грубой саржи бутылочного цвета. Эти бриджи чуть закрывали колени, а дальше она выставляла напоказ зелёные чулки, плотно обтягивающие её мускулистые икры. Она носила башмаки на плоской подошве с кожаными ремешками. Короче говоря, она была похожа скорее на вырядившегося в бутафорский костюм эксцентричного и кровожадного охотника, чем на директора приличной школы.
Когда мисс Хани вошла в кабинет, мисс Транчбул стояла возле огромного письменного стола с выражением крайнего нетерпения на лице.
— Да, мисс Хани, — сказала она. — Что вам угодно? Что-то вы раскраснелись и выглядите взволнованной. Что с вами? Эти маленькие вонючки плевались в трубочки жёваными шариками?
