Селена незаметно тронулась за грузовичком Майкла — задача непростая, поскольку в столь ранний час машин на дороге не было. Когда он свернул к ферме «Семь акров», она проехала мимо, остановила машину метрах в восьмистах дальше по дороге и поспешила назад, на сладкий запах сена и лошадей, к видневшемуся вдали полю.
Селена несколько дней следила за Майклом и узнала, что он начинает рабочий день на конюшне, смотрит, как обстоят дела в целом, а не только осматривает больное животное. Сегодня утром сюда вызвали и кузнеца — невиданная удача, поскольку крепкий мужчина, выстукивающий подкову, решит, что она помощница ветеринара, а ветеринар подумает, что она помогает кузнецу. Она улыбалась всем встречным — тут жизнь так и кипит, в такую-то рань! — и обнаружила Майкла в одном из загонов, склонившегося над передней ногой гнедой кобылицы.
Услышав шаги, Майкл опустил копыто на солому.
— Не вижу никаких следов нагноения, Генри, — бросил он через плечо. — Ох! — Он поднялся и отряхнул руки. — Простите, я принял вас за Генри.
Селена покачала головой.
— Ничего страшного. Вам помочь?
— Сам справлюсь. Вы Генри случайно не видели?
— Нет, — честно ответила она. — Но если увижу, скажу, чтобы подошел к вам.
И прежде чем он успел что-нибудь спросить, исчезла в конюшне.
Она намеренно избегала Майкла целый час, пока он не попрощался за руку с мужчиной, который вывел из конюшни гнедую лошадь, и не направился к своей машине. Она остановилась у забора рядом с его грузовиком и улыбнулась, когда он помахал рукой и начал складывать свои инструменты.
— Вы доктор Голд? — спросила Селена.
— Да, — ответил Майкл, — но только в официальных документах. Пациенты зовут меня Майкл.
— Трудно представить, чтобы ваши пациенты вообще могли изъясняться человеческим языком, — пошутила Селена.
Майкл засмеялся.
— Ладно, тогда их хозяева.
— У вас есть минутка, чтобы поговорить? — продолжала Селена.
— Разумеется. Речь пойдет об одной из лошадей на ферме?
— Честно признаться, — сказала Селена, — речь пойдет о Кристофере Харте.
Майкл побледнел, и она заметила испуг на его лице, который он попытался скрыть.
— Вы журналистка? — наконец спросил он.
— Я детектив, — призналась Селена. — Меня наняла защита.
Майкл хмыкнул.
— Неужели вы думали, что я захочу с вами разговаривать?
Он протиснулся мимо нее, открыл дверцу грузовичка и запрыгнул внутрь.
— Нет, не думала, что захотите! — выкрикнула Селена. — Я просто подумала, что вам это необходимо.
Он опустил стекло, поскольку дверцу уже захлопнул.
— Что вы имеете в виду?
Она пожала плечами.
— Я наблюдала за тем, как вы работаете. И мне трудно представить, что человек, который преодолевает такие расстояния, чтобы спасти жизнь животного, захочет намеренно сломать жизнь человеку. — Она помолчала, следя за сменой эмоций на лице Майкла. — Понимаете, именно это может произойти.
Майкл Голд, играя желваками, посмотрел на Селену. Она положила руку ему на плечо.
— То, что произошло с вашей дочерью, ужасно и трагично. Никто со стороны защиты не приуменьшает вашу потерю.
— Не думаю, что я тот человек, к которому вам стоило обратиться, — сказал Майкл.
— Ошибаетесь, — возразила Селена. — Вы именно тот, с кем я должна была поговорить. Я хочу задать вам, отцу Эмили, вопрос: захотела бы ваша дочь, чтобы Крис принимал участие в этом шоу? Поверила бы она, что он мог ее убить?
Майкл провел большим пальцем по кромке руля.
— Мисс…
— Дамаскус. Селена Дамаскус.
— Лучше просто Селена, — заключил он. — А не выпить ли нам по чашечке кофе?
Закусочная, куда ее повез Майкл, больше напоминала придорожное кафе: здесь было битком здоровяков в красных фланелевых бейсболках, измазанных сажей. Их железные кони выстроились на парковке, словно длинные клавиши ксилофона.
— Тут не до кулинарных изысков, — заметил Майкл, извиняясь, и прошел в кабинку в глубине ресторана.
Он, как показалось Селене, нервно теребил солонку с перечницей в ожидании, пока официантка принесет две белые керамические чашки, наполненные горячим кофе.
— Осторожно, — предупредил он, когда Селена поднесла чашку к губам, — очень горячий!
Селена сделала малюсенький глоток и поморщилась.
— И едкий, как электролит, — заметила она. Поставила чашку и положила ладони на стол, по обе стороны блокнота и ручки. — Так как?
Майкл глубоко вздохнул.
— Я должен знать, — сказал он, — наш разговор не записывается?
— Я же вам говорила, доктор Голд. Я не журналистка. У меня нет диктофона.
Он, казалось, удивился.
— Тогда зачем вам со мной говорить?
— Потому что назначен суд, — негромко произнесла Селена. — Для нас очень важно знать, что вы собираетесь говорить в суде.
— Да? — удивился Майкл. Ему явно не приходило в голову, что его потянут в суд в качестве свидетеля, выплескивать свою скорбь перед присяжными. — Кто-нибудь узнáет о нашем разговоре?
Селена кивнула.
— Адвокат со стороны защиты, — ответила она. — Крис.
— Это нестрашно, — сказал Майкл. — Я просто… Как бы вам это объяснить? Я не хочу, чтобы думали, что я переметнулся на другую сторону.
— Не понимаю, о чем вы! — удивилась Селена. — Я всего лишь хочу задать пару вопросов о вашей дочери и ее отношениях с Крисом. Вы не обязаны отвечать, если почувствуете неловкость.
— Хорошо, — через мгновение ответил Майкл. — Задавайте.
— Вы знали, что ваша дочь склонна к самоубийству?
Майкл вздохнул.
— Ого! С места в карьер, да? — Он покачал головой. — Понимаете, получается замкнутый круг. Если я признáюсь, что она была склонна к самоубийству, я признáю то, что на самом деле не хочу признавать. Дело в том, что я не могу решить: я не верю в самоубийство дочери, потому что… понимаете, это же «Самоубийство», с большой буквы «С»… или потому что я не хочу признавать очевидного. — Он прикусил губу. — Но если я скажу, что Эмили не была склонна к самоубийству, как же тогда объяснить, почему она мертва?
Селена терпеливо ждала, отлично понимая, что пока он не дал окончательный ответ: что он не винит Криса. Майкл вздохнул.
— Я не знал, что она была склонна к самоубийству, — наконец он признался. — Но я не уверен: то ли я просто не знал, куда смотрел, то ли моя дочь вообще не хотела сводить счеты с жизнью.
