– Я не могу работать вслепую и покупать кота в мешке.
– Вот в том-то все и дело. В том-то и фокус, не так ли? Скажи мне вот что: ты доверяешь своему боссу? Абсолютно, безоговорочно?
– Да. Он хороший прокурор, хороший юрист, хороший человек. Согласна ли я с ним во всех случаях? Нет. А если бы соглашалась, это не красило бы ни его, ни меня.
– Хороший ответ. – Ева и сама не сумела бы сказать лучше. – Если я попрошу тебя ни с кем не обсуждать, кроме него, то, что я тебе сейчас расскажу, то, чего я попрошу, ты с этим согласишься?
– Да. Но я не обещаю дать тебе все, что попросишь, и не могу обещать, что уговорю босса это дать.
– Ты дашь мне все, что я попрошу. – Ева отпила большой глоток воды и выложила все от начала до конца.
На это потребовалось время. Ева знала: когда имеешь дело с юристом, моментально рождается куча вопросов, доводов «за» и «против», юридических зацепок и оговорок. Рио извлекла карманный компьютер, начала делать пометки, задавать вопросы, требовать от Евы возвращения к уже сказанному и многочисленных уточнений.
И все это подсказало Еве, что она обратилась по верному адресу.
– Это будет массовая бойня, – заметила Рио. – Пролитая кровь не уйдет в землю, она разольется рекой. Все, к чему она прикасалась, Даллас, все, с кем контактировала ее команда… Возможно, окажется, что все они замазаны. Юридические последствия, аресты, признания, сделки с правосудием, приговоры… Всех придется слить в канаву.
– Я это знаю.
– Ей конец. Мы ее свалим так, что мало не покажется. Она давала у меня показания в суде. Она, Гарнет, Бикс, еще кое-кто из ее отдела. Все они были свидетелями обвинения. Я сажала за решетку людей, которые – уж поверь мне! – этого заслуживали, а из-за нее, из-за всей этой заварухи, дверь для них откроется. Ей конец, – повторила Рио, и в ее голубых глазах засветилась сталь. – Скольких копов она приговорила к смерти, как ты думаешь?
– Ну, если считать Гарнета…
– Нет, – рявкнула Рио, – его я не считаю.
– Хорошо. Считай, двоих я знаю точно. Скопировала тебе все, что у нас есть. – Ева толкнула диск через стойку. – Ты здесь не только потому, что электронщики хотят попробовать новую уловку и нам нужен ордер. Я тебя вызвала, чтобы ты была готова. Хочу дать вам, крючкотворам, время все подготовить с вашей стороны.
– О, мы будем готовы, можешь не сомневаться.
– Рио, я не пытаюсь учить тебя, как делать твое дело, но кое-что мне придется сказать. Ты должна быть абсолютно, стопроцентно уверена в судье, к которому пойдешь за ордером. Не исключено, что у нее есть свой карманный судья, или пристав, или секретарь. Может, у нее есть кто-то свой в твоем офисе.
– Боже, меня это просто бесит. Даже думать не хочу, что это может быть правдой! Я пойду к моему боссу, и мы с ним что-нибудь придумаем. И это надо сделать первым долгом, так что, учти, на ордер потребуется время.
– Ничего, электронщикам тоже нужно время. Это тебе не щелкнуть пальцами.
– Я с тобой еще свяжусь, – пообещала Рио.
Оставшись одна, Ева с минуту посидела, рассеянно вращая на стойке бара бутылку с водой. Крэк вернулся к ней и пристально заглянул в лицо.
– Все еще работаешь над тем паршивым делом?
– Да. Мне хочется злиться… и в основном я злюсь. Но иногда теряю злость, и тогда мне становится просто тошно.
– Может, я что-нибудь скажу и ты опять разозлишься? Вернешь себе злость.
Ева покачала головой, но улыбнулась.
– Нет. Я уже задолжала тебе три с половиной.
– Друзья услугами не считаются. Особенно если это важно. – Он накрыл ее руку на стойке бара своей огромной ручищей и ласково похлопал. – Сдобы хочешь?
На этот раз Ева засмеялась.
– Нет, спасибо, мне пора работать над тем паршивым делом.
Пибоди подъехала к маленькому коттеджу в Бронксе не без трепета. Она не боялась, что придется уезжать с пустыми руками, хотя и не исключала такой вариант. Но она опасалась надавить не на то место и тем самым нарушить и без того хрупкое равновесие.
Она вспомнила о своей собственной матери и представила, каково бы ей было, если бы ей сказали, что ее дочь мертва. Мертва, потому что сознательно, по собственному выбору, стала копом. Мертва, потому что получила приказ рисковать жизнью и выполнила его.
«Моя мама сильная, – думала Пибоди, – но это было бы для нее страшным ударом. И ее рана так и не зажила бы с годами».
Она постучала в дверь маленького коттеджа в Бронксе с мыслями о своей матери.
Женщина, открывшая дверь, была страшно худа, казалось, она вот-вот сломается. Ее волосы были заколоты на затылке. На ней были короткие брюки и футболка, руки висели вдоль тела как плети. Она взглянула на Пибоди с досадой.
– Миссис Девин…
– Я вам вчера говорила, когда вы звонили, что мне нечего вам сказать. Ни вам, ни любому другому копу. Не хочу говорить с вами о Гейл.
– Миссис Девин, я прошу вас хотя бы выслушать. Можете ничего не говорить, просто послушайте меня. Я не стала бы вас беспокоить, не будь это так важно.
– Важно для кого? Для вас? Меня не волнует, что важно для вас. Вы чистите свои файлы? Вот что она такое для вас – файл. Папка с делом. Просто имя на папке.
– Нет, мэм, это не так. Нет, мэм. – Голос Пибоди зазвенел от переполнявших ее чувств. – Не могу вам даже выразить, мэм, как мне жаль, если вы думаете, что для меня ваша дочь – всего лишь папка с делом. Я немного узнала Гейл. Я знаю, что она любила петь и у нее был сильный голос – меццо-сопрано. Знаю, что отец научил ее рыбачить и, хотя ей не очень нравилось ловить рыбу, она ходила с ним на рыбалку, просто потому, что любила проводить с ним время. Я знаю, что вы были очень привязаны друг к другу. Я даже знаю, что, когда она переехала на Манхэттен, вы встречались каждую неделю. Проводили время вместе, только вы и она. Обед, ужин, кино, парикмахерская, поход по магазинам. Куда угодно, главное, вместе.
У Пибоди сердце сжалось при виде слез, покатившихся по впалым щекам женщины. Но она продолжала:
– Она называла вас своей лучшей подругой. Вы не хотели, чтобы она стала копом, но вы решили ей не мешать. Вы гордились ею, когда она окончила Академию с отличием. Когда она сдала экзамен на детектива, вы устроили для нее вечеринку. Она знала, что вы ею гордитесь. Мне кажется, для нее это очень много значило.
– Зачем вы это делаете?
Слезы обожгли глаза Пибоди. Она не позволила им упасть, но она и не стыдилась их показать. Только не здесь, где на нее смотрела мать убитого копа.
– Потому что у меня есть мать, миссис Девин, и она очень не хотела, чтобы я становилась копом. Я знаю, она мною гордится, и для меня это очень много значит. Я так ее люблю… Она живет на Западном побережье, и иногда мне так ее не хватает, что просто больно делается.
