– Я никогда не говорила, что ты не коп. Но, уж ты меня извини, ты уже уголовный коп. Ты сделал свой выбор, Уэбстер. У тебя своя работа, согласна. Но и у меня своя работа. И ты не отберешь у меня расследование.
– Тебе нужен арест? Без проблем. Я позабочусь, чтобы все заслуги принадлежали тебе.
– Надо бы пнуть тебя в задницу за такие слова. – У Евы и впрямь кулаки сжались сами собой. – Да пошел ты, Уэбстер. Да пошел ты к чертовой матери, если думаешь, что все дело в аресте и в заслугах, если думаешь…
– Да ничего я не думаю! Не думаю, – повторил он, растирая рукой затылок. – И это был дешевый выпад. Извини.
Ева опять выругалась и принялась расхаживать взад-вперед.
– Я могла вообще без тебя обойтись.
– Да, похоже, ты без меня уже обошлась. На словах ты крысу уважаешь, но нового сыра ей не даешь.
– Что? – повернулась к нему Ева.
– А почему я только этим утром узнаю, что Гарнет на тебя наехал? Я даже не знал, что ему выпал такой шанс, потому что ты ездила поговорить с кем-то из людей Рене.
– Лайла Стронг не из ее людей.
– Она член команды, – возразил Уэбстер, – и ты обязана была проконсультироваться со мной, прежде чем к ней ехать. Я лишь сегодня услыхал, что Рене пустила за тобой хвост. И о Гарнете я ничего не знал.
– Я доложила командиру… – начала Ева.
– Ну и кто кому лапшу на уши вешает?
– Только не я. Доложить командиру – мой первый долг. А тебе я не хотела звонить по каждому поводу, потому что ты был… занят. С Дарсией.
– У тебя проблемы со мной или с Дарсией?
– Нет. Боже! – Ева с досадой взлохматила волосы. – Ничего я от тебя не скрывала. Я своей напарнице не позвонила: не сочла нужным. Я не позвонила тебе по той же причине. К тому же я думала, что делаю тебе большое одолжения. Высвободила тебе вечер… пойти в театр. В музыкальный театр.
С минуту он глядел на нее молча, потом успокоился, сбросил бойцовскую стойку.
– Да, пожалуй… Одолжение ты мне сделала. Ценю. Но я коп и Дарсия тоже. Ты же понимаешь, антракт… в музыкальном театре – это часть нашей профессии.
– И что бы ты предпринял, если бы тебя… прервали?
– Да, в общем-то, ничего. Но я имел бы время лучше все обдумать, хоть сориентировался бы в обстановке.
– Отлично, в следующий раз я тебя прерву. И если этот перерыв придется на грандиозный спектакль с хором и массовкой, благодарить будешь только самого себя.
Уэбстер засмеялся.
– Я всегда питал к тебе слабость, ты же знаешь…
– Ой, ради…
– Да не в том смысле! – Уэбстер на всякий случай попятился. – Только не бей меня и не спускай всех собак. Я с тобой не раз работал, мне нравится, как ты мыслишь. Даже когда я не согласен. Мне нравится, как ты вцепляешься в дело зубами и не отпускаешь, пока не выплюнешь кость. Ты крутая, Даллас, вот потому-то ты мне и нравишься… помимо всего прочего. В те пару раз, когда мы с тобой работали над одним и тем же делом, тебя нельзя было назвать командным игроком.
«Может, и нет, – подумала Ева. – Безусловно нет».
– Я не была начальницей. Командное положение все меняет, потому что люди зависят от тебя, приходится не просто работать самой, а стоять во главе команды. Я… много чего не умела по многим причинам. – Ей вспомнилась прогулка с Рорком по саду летним вечером. – Я уже не та, какой была тогда.
– Верно. Да и я уже не тот. – Уэбстер протянул ей руку. – Мир?
– Посмотрим. – Ева взяла его руку. – Попробуй только отнять у меня дело, я опять схвачу твою руку. И оборву по самое плечо.
Уэбстер усмехнулся.
– Иди займись командной работой.
– Я тебе поверю, потому что мы с тобой уже в разных переделках побывали. Если хочешь, можешь остаться на вторую часть брифинга. Садись. Я скоро вернусь.
– Да нет, я пойду, но спасибо за доверие. Мне нужно кое-чем заняться перед нашей встречей с командиром.
– Ладно, тогда и увидимся.
Ева подошла к кабинету Рорка, открыла дверь и закрыла ее за собой.
– Спасибо, что дал мне с ним поговорить.
– На здоровье. И…
– Мы договорились. В основном сочетание параллельных, не вполне совпадающих целей и непонимание мотивов.
Ева подошла к его автоповару: ей хотелось кофе. На мгновение она закрыла глаза, потерла пальцем переносицу.
– Дай себе минутку передохнуть, Ева. Сядь.
– Лучше не надо. Мне надо закончить брифинг, немного подумать. А потом готовиться к этим встречам. О черт! Майор Оберман, Тиббл и БВР. – Она открыла глаза. – Это будет то еще утро.
– То еще утро у тебя началось в четыре часа.
– Глотку вскрыл от уха до уха. Гарнет умер, не долетев до пола. Быстро умер, легко, а по моим понятиям он заслужил другую смерть – долгую и медленную. Да и вообще, не ей решать, кому жить, кому умирать. И как. И когда. Это не ей решать.
Поскольку Ева и вправду была уже не той, как когда-то, она прижалась раскалывающейся от боли головой к его плечу.
– Он, наверно, сделал бы то же самое – с Рене, со мной, с кем угодно. Скорее всего, он вошел в тот дом с мыслью вспороть мне глотку от уха до уха. Он был открытой гнойной раной на теле департамента. – Ева снова выпрямилась. – А Кинер? Может, на фоне космоса он и безобиден, может, он и давал официантке в пиццерии щедрые чаевые, когда был при деньгах. Но он всю свою жизнь прожил на наркоте. И сам потреблял и толкал. Я думаю, он бы и глазом не моргнул, будь покупателю двенадцать лет, лишь бы у парня бабки были. Он был свиньей. Толкнуть, ширнуться… – Ева отхлебнула кофе и отставила кружку. – Но все это не имеет значения. Свинья, гнойная рана, все равно не ей решать.
Рорк сжал ее лицо ладонями.
– Он убил бы тебя, если бы мог, убил бы с удовольствием. Может, кто-то другой расследует его убийство, но Гарнет теперь твой.
– Так уж сложилось.
– Это верно. Вот почему Рене Оберман никогда тебя не поймет.
– Зато я ее понимаю.
– Да, я знаю, что ты понимаешь. – Рорк наградил ее легким поцелуем. – Давай покончим с этим.
Она кивнула и вышла в дверь, соединяющую их кабинеты.
Глава 17
Ева слушала, как электронщики обсуждают на своем птичьем языке идею Макнаба об отслеживании звонков. Слушала, пока у нее в ушах не зазвенело.
Она рубанула рукой по воздуху, прерывая жаркую дискуссию электронщиков.
– Короче. Если вы можете это сделать, у нас будет незарегистрированный телефон Рене – входящие и исходящие – в записи. Правильно я понимаю?
– Так и есть, – подтвердил Фини. – Но твоя краткая версия не отдает должного сочности концепции или исполнения, хотя соку там много.
