Ева кивнула.
– Шестнадцать ноль-ноль, штаб-квартира, первый полный брифинг.
– Скажу жене, чтоб не ждала меня к ужину.
Ева двинулась к выходу, но остановилась на полпути и вернулась обратно.
– Ты всегда помнишь? Никогда не забываешь ей сказать?
– Она не жалуется, если я работаю по трое суток, если засыпаю в нашей комнате отдыха, потому что сил нет добраться до дома. Она чертовски хорошая жена копа. Но если я не предупрежу, что опаздываю к ужину, мне лучше не жить.
– Ну что ж, это справедливо. Мы не дадим тебе умереть с голоду, Фини. Дадим пожевать.
– И это тоже справедливо, – кивнул Фини.
Ева вышла и двинулась прямиком в отдел по борьбе с наркотиками.
Она энергичным шагом пересекла лабиринт и свернула в помещение группы Рене Оберман. Включила запись. Оглядев общую комнату, обратила внимание на доску, на которой значились открытые дела и фамилии ведущих их детективов, а также недавно закрытые дела.
Как в любом другом отделе, тут были шум и движение, пальцы стучали по клавиатурам, телефоны сигналили, но звуки казались приглушенными, Ева решила, что все это больше напоминает офис, оборудованный роботами, а не полицейский участок. И, в отличие от ее участка, каждый из сидевших за столами копов был в костюме с галстуком. И пахло не так, как в обычном полицейском участке, заметила Ева. Ни намека на заменитель сахара или сбежавший кофе.
И никаких личных вещей вперемешку с файлами, дисками и мемо-кубиками. Ничего – даже в кабинках, где трудились рядовые.
Женщина-детектив с короткими кудрявыми волосами и кожей цвета кофейной ириски повернулась в крутящемся кресле.
– Кого-то ищете?
– Вашу начальницу. Лейтенант Даллас, отдел убийств. Мне нужно поговорить с лейтенантом Оберман.
– У нее кто-то есть. Подождите, это ненадолго.
Женщина-детектив указала большим пальцем через плечо на широкое внутреннее окно и дверь. Дверь была закрыта, на окне опущены жалюзи.
– Я подожду. А вы не могли бы дать ей знать, что я здесь? Или с этим проблемы?
– Никаких проблем, мэм.
– В моем отделе принято обращение «сэр».
– Сэр. Одну минутку. – Женщина не встала и не пошла в кабинет. Вместо этого она набрала команду на интеркоме и ввела, заметила Ева, частный режим. – Лейтенант, прошу прощения, что прерываю. Здесь лейтенант Даллас из отдела убийств. Она хочет с вами поговорить. Да, мэм. Одну минутку, – она повернулась к Еве. – В комнате отдыха есть кофе, если хотите.
– Не нужно, но все равно спасибо. Детектив…
– Стронг.
– Тихо здесь, – заметила Ева. – И чисто.
– Лейтенант Оберман требует чистоты и порядка. – Женщина-детектив сопроводила эти слова еле сметной невеселой усмешкой и вернулась к работе па компьютере.
Минуту спустя дверь кабинета открылась. Ева узнала вышедшего из нее Гарнета.
– Входите, – пригласил он ее. – Бикс, работаем на выезде.
Ева увидела, что на его обращение откликнулся высокий полноватый блондин. Он поднялся из-за стола, поправил узел галстука и вышел следом за Гарнетом.
А Ева вошла всвятая святых.
Именно эти слова пришли ей на ум. Стол был из настоящего полированного дерева. На столе помещались наисовременнейший центр связи и обработки данных, табличка с выгравированным именем и маленькая белая вазочка с бело-розовыми цветами. Стены помещения, втрое превосходившего размерами кабинет самой Евы, были украшены зеркалом в гонкой раме и картиной – каким-то мрачноватым морским пейзажем.
И, господствуя надо всем этим, на стене напротив письменного стола висел портрет во весь рост майора Маркуса Обермана. На портрете он стоял, выпрямившись по-военному, одетый в парадную форму.
«Интересно, – подумала Ева, – каково это – все время видеть его перед собой? И зачем она повесила сюда этот портрет?»
Рене поднялась – стройная женщина в облегающем жакете в мелкую черно-белую клеточку поверх накрахмаленной белой блузки, блестящие светлые волосы зачесаны назад и уложены в замысловато переплетенный узел на затылке. С мочек ушей свисали агатовые серьги, один из бело-розовых цветочков украшал лацкан жакета.
Когда она обогнула стол, чтобы приветствовать гостью, Ева заметила, что на ногах у нее черные туфли на высоком каблуке.
– Лейтенант Даллас, рада наконец познакомиться с вами лично. – Рене протянула руку, ее яркие голубые глаза смотрели приветливо. – Вы, конечно, знаете, что ваша репутация вас опережает.
– То же самое могу сказать о вас, лейтенант.
– Присаживайтесь, прошу вас. – Рене указала на одно из двух обитых черным бархатом кресел для посетителей. – Могу я предложить вам кофе или чего-нибудь холодного?
– Спасибо, ничего не нужно. Хотела бы я встретиться с вами при других обстоятельствах, лейтенант, но мой долг – проинформировать вас, что один из ваших тайных осведомителей мертв.
– Один из моих…
– Насколько я могу судить по его досье, Рикки Кинер, он же Сочник, был вашим осведомителем.
Ева сделала многозначительную паузу. Рене вернулась на свое место за столом и села. «Прикидывает, как реагировать, – поняла Ева. – Но она же должна понимать, что умнее было бы это признать».
– Да, уже несколько лет. Как он умер?
– Мы это устанавливаем. Вам известно, что у него было тайное логово в районе Канал-стрит?
Рене нахмурилась, склонив голову набок.
– Нет. Это его территория, но не его квартира. Это там его убили?
– Похоже на то. И все выглядит так, будто он там прятался. Вы не знаете, с какой стати ему уходить в подполье?
– Он был наркоманом. – Откинувшись в кресле, Рене начала слегка разворачиваться с одной стороны в другую. – Когда работаешь в отделе наркотиков, такое случается сплошь и рядом. Осведомители – наркоманы. Возможно, у него были неприятности на улице. С поставщиком или клиентом.
– А он все еще толкал наркоту?
– По мелочи. В основном травку, причем низшего сорта. Нам приходится иметь дело с подобными вещами и закрывать на них глаза, если хотим поручать информацию. Вы же понимаете, как это бывает.
– Да, я понимаю. Когда вы контактировали с ним в последний раз?
– Мне надо свериться с журналом. – Рене повернулась к компьютеру и принялась что-то выстукивать на клавиатуре. – Вы уже знаете причину смерти?
– Он в морге, я туда поеду в самом скором времени.
– Буду вам признательна, если поделитесь своим мнением или основными фактами. Он ведь все-таки был моим.
– Я так и поняла. Это выглядело как передозировка.
На миг Рене плотно сжала губы.
