Тесть погладил Ваньку по голове и сказал:
– Ладно, ладно! Хоть букет прислал.
– Почему только букет? Я при вас просто не хотел. – Старков изобразил на лице оскорбленную невинность и достал из кармана пиджака коробочку. – Катюш, с днем рождения тебя! Прости меня, правда! Заработался, да тут Овечкин еще со своим коньяком.
Екатерина открыла коробочку и ахнула. Старков скосил глаза и сам обалдел. Сколько же эта красота может стоить?
Бирюк протянул руку и требовательно сказал:
– А ну покажи!
Екатерина протянула ему коробочку. Бирюк достал часы и присвистнул.
– А ты, оказывается, кой-чего понимаешь! – сказал он одобрительно. – Такие часы, Катюха, в черный день продать можно и жить полгода.
Старков еще раз подумал, как ему повезло, и представил, что бы было, если б он сегодня поехал к Лариске. Он с удовольствием разглядывал роскошные часы, радостное лицо жены, довольное лицо тестя и думал: «Дорогая моя, Катюша, и чего же в тебе такого хорошего, что я тебе такие дорогие подарки делаю? Наверное, твой папочка! Повезло же тебе, Катя, с папочкой. А вот Лариске не повезло. И Михайловой. Хотя нет, Михайловой, наоборот, повезло, что у нее папочка, похоже, был добрым увальнем, а иначе имел бы он совсем другого зятя. Надо будет Лидии Федоровне премию какую-нибудь придумать».
Екатерина Старкова
Вырваться в Мюнхен Кате удалось только через месяц после знакомства с Эрнстом в Берлине. Она подсунула Ваньку родителям и улетела к Эрнсту в гости. Он встретил ее в аэропорту, привез домой, и прямо с порога они начали целоваться. Дело закончилось в спальне, и они даже не заметили, как за окнами стемнело. Ужасно хотелось есть. Так как Катин чемодан так и остался валяться в прихожей, Эрнст выдал ей пижамную куртку, и они переместились в гостиную к холодильнику. Пижамная куртка Эрнста очень ей шла. В этой куртке здоровенная Катя Старкова чувствовала себя малюткой.
– А зачем тебе пижамная куртка? – поинтересовалась она у Эрнста, колдующего у холодильника.
– Это чтобы долгими и холодными зимними ночами спокойно спать в гордом одиночестве. У меня и штаны такие есть, – ответил он, ставя на стол немудреную закуску и наливая в бокалы вино.
– Еще шапку тебе надо, – заметила Катя, усаживаясь на высокий барный стул. – Это твоя квартира или снимаешь? – затем спросила она, оглядывая стильную гостиную.
Это была огромная комната, метров сорок или пятьдесят. В одном углу комнаты была выделена кухонная зона, а в другом конце размещался камин и огромный плазменный телевизор. Стены частично выложены кирпичом, и на них висели картины, но разглядеть полотна в полумраке было невозможно.
– Моя, у меня еще и дом есть в пригороде, но я его сдаю.
– Так ты богатый домовладелец?
– Нет, я средний. Давай выпьем за твой приезд, а потом я тебе кое-что покажу. В России принято чокаться рюмками, я знаю. Прозит.
Они чокнулись, Катя глотнула вина и очень удивилась. Такое хорошее вино она пила один раз, когда была с отцом в Париже. Отец тогда заказал бутылку какого-то очень дорогого бургундского и сказал, чтоб она привыкала к хорошему. Привыкнуть к такому вину не удалось. В России его просто не было. Почему-то не встречалось даже в винных бутиках, ни за какие деньги.
– Эрнст, что это за вино? Это же очень дорого?
– Я любитель и коллекционер, у меня есть специальная винная комната, вроде погреба, там поддерживается необходимая температура и влажность и хранятся вина со всего света. Знаешь, когда попробуешь что-нибудь хорошее, от него потом трудно отказаться.
– И еще говоришь, что ты не богатый? У меня муж по российским меркам считается богатым, а папа еще богаче, но такого у нас нет. Есть, правда, специальный погреб в загородном доме, но там вина не дороже тысячи рублей за бутылку, да и те долго не задерживаются. Русские люди, знаешь ли, любят выпить. Когда к нам приезжают гости, вино уходит коробками.
– Я действительно не богатый, просто у меня хороший вкус. Я выбираю все самое лучшее. Вот тебя, например. Совершенно не понимаю, почему ты не разведешься с мужем, который тебя совершенно не ценит?
За время их видеообщения Екатерина честно рассказала Эрнсту все и о себе, и о своей семье. Даже Ванькину фотографию показала.
– Это бизнес, понимаешь? У моего отца с моим мужем общий бизнес, и я не знаю, как на него повлияет наш развод.
– А ты не задумывалась, что у твоего отца бизнес с твоим мужем только потому, что он твой муж? Ты б с отцом-то поговорила сначала, прежде чем на дальнейшей жизни крест ставить. Пойдем-ка я тебе покажу кое-что.
Эрнст слез со своего барного стула и подвел Катю к какому-то портрету на противоположной стене. Щелкнул выключатель подсветки над картиной, и Катя замерла. На портрете была изображена женщина в костюме для верховой езды, она ехидно улыбалась художнику и была как две капли воды похожа на Екатерину. За исключением, конечно, прически.
– Знакомься, моя прабабка. Баронесса.
– Так ты барон?
Эрнст рассмеялся:
– Нет, что ты, какой я барон. Я баронский дальний родственник безо всяких титулов. У нас сплошные девочки в роду были. Ты заметила, как она на тебя похожа?
– Фантастика какая-то!
– Я тебя когда в кафе увидел, сразу не сообразил, решил, что откуда-то тебя знаю, думал, ты немка. Мало ли, может, в школе вместе учились, просто увидел знакомое лицо, а откуда оно мне знакомо, понял, только когда мы с тобой уже в баре вечером встретились.
– А я когда тебя увидела, сначала решила, что это мой супруг откуда ни возьмись в Берлине нарисовался. У вас что-то общее есть в облике. Потом разглядела, что ты совсем другой, гораздо лучше. Может, я за Старкова своего по молодости лет замуж выскочила, потому что он на тебя смутно похож был.
Катя обняла Эрнста и потерлась головой о его плечо, ей сразу почему-то вспомнилась Светка Михайлова, которая вот так же прятала голову под мышку своему Ковалеву.
Всю неделю они практически провели в спальне, прерываясь только на завтрак, который готовила Катя, освоившаяся в квартире у Эрнста, или на ужин в каком-нибудь близлежащем ресторане. В районе, в котором жил Эрнст, с маленькими ресторанчиками все было в порядке. Ночью они иногда посещали винную комнату, и Катя тыкала пальцем в какую-нибудь понравившуюся ей бутылку. На работе Эрнст взял отпуск. Оказалось, что Эрнст не просто доктор наук, а известный в Германии химик, большой специалист по катализаторам. Когда он узнал, что Катя по специальности в некотором роде тоже химик, то очень веселился, говоря, что уж теперь они чего-нибудь вместе нахимичат.
– Да уж! Какой из меня теперь химик. Я, правда, училась хорошо, меня даже рекомендовали в аспирантуру. Аспирантуру я окончила, даже кандидатский минимум сдала. Диссертацию начала писать. Просто потом Ванька появился, а он для меня всегда был самым главным в моей жизни, вот я так и осталась младшим научным сотрудником. У нас их мэнээсами называли. В смысле, что это полный бесперспективный отстой, типа теперешнего офисного планктона. А потом и вовсе с работы ушла, денег там все равно толком не платили, а у отца с супругом моим бизнес процветал. Зачем работать? Я Ваньку воспитывала, – честно призналась Екатерина.
