— В моей голове не было такой злостной мысли. Ноя хочу попросить тебя быть постоянно настороже. Сообщи мне, если по чьей-то милости ты почувствуешь себя неуютно.
Он говорил серьезно! Сердце Джулии пропустило один удар.
— Ты имеешь в виду...
— Любого члена моей семьи, — договорил за нее Массимо. - Пока ты находишься в Италии, ты будешь жить под моей крышей, где действуют только мои правила. Понятно? — строго спросил он.
— Да, Конечно.
— Можешь полностью доверять только мне, Гудио и Лии. Они - управляющие виллой.
— Если там такая напряженная обстановка, зачем мы везем туда Ники? — спросила Джулия.
Массимо пожал плечами.
— Это родина его матери. Я смогу ему там помочь. А когда он вырастит, то познакомится со своими американскими корнями. Отдав мне опекунство, его родители ясно дали понять: они хотели, чтобы их сын чувствовал себя комфортно на обоих континентах.
Джулия не могла не согласиться с правильностью данного решения. Тем более что чем ближе она узнавала Массимо, тем больше восхищалась им. Это был самый великолепный из всех мужчин, которых она когда-либо встречала. Он был высоко образован, богат, красив и обладал прекрасным чувством юмора. Джулия не раз ловила себя на странных размышлениях о том, как хорошо, наверное, было бы стать женой этого мужчины...
— Ники сегодня ведет себя замечательно, — попыталась она вернуться с небес на землю.
— Я бы сказал иначе: мы справились.
Эта реплика заставила Джулию грустно улыбнуться. В деле воспитания детей Массимо верил в нее больше, чем ее собственный брат.
— Это правда. Но мы еще не приземлились.
— Осталось совсем немного.
Через пару минут самолет действительно сел в аэропорту Милана.
Массимо собрал вещи Ники, и они стали спускаться с трапа самолета. Джулия шла последней со спящим ребенком на руках.
И тут произошло неожиданное. Пока шофер переносил вещи в одну из машин, из другой с радостным криком выскочила длинноногая рыжеволосая женщина и, подбежав к Массимо, поцеловала его в губы.
Все это случилось так быстро, что Джулия даже не успела отвести глаза или зажмуриться. Теперь-то эта сцена навсегда запечатлелась у нее в памяти.
Данте взглянул на Джулию, когда та замерла на последней ступеньке. Испугавшись, что он может заметить ее ревность, Джулия заставила себя широко улыбнуться:
— Спасибо за помощь в самолете. Ваш совет сработал.
Данте медленно кивнул.
— Давай я помогу с ребенком, пока мой брат занят с Серафиной.
Джулии ничего не оставалась, кроме как согласиться. Данте установил детское сиденье в машину и усадил туда Ники. Джулия села рядом с ребенком и внезапно почувствовала невероятную слабость. И, кажется, эта слабость была вызвана отнюдь не долгим перелетом...
— Спасибо, — пробормотала она, отчаянно пытаясь не смотреть в сторону Массимо и этой самой Серафины.
— Желаю хорошо повеселиться во время отпуска, — произнес Данте и захлопнул дверцу.
Отпуск? Значит, так Массимо объяснил ее приезд? Приехала отдохнуть на пару недель? Здорово!
- До этого момента все семейство Ди Роше вело себе предельно корректно по отношению к ней,
хотя она и ощущала некоторую холодность с их стороны. Но пожелать хорошо повеселиться, когда она скорбела о смерти брата и его жены, — слишком жестоко!
В ожидании Массимо Джулия думала о том, что наверняка и в Гватемале его окружает множество экзотических красоток.
Разумеется, мужчина в тридцать четыре года не будет вести жизнь монаха. Тем более такой красавец, как Массимо. Так что чрезвычайно глупо ревновать его к Серафине! Ей нужно сосредоточиться на Нике. И поменьше влезать в дела семьи Ди Роше. Няня так няня...
Придя к такому выводу, Джулия глубоко вздохнула и принялась переодевать малыша.
— Ну что, мой сладенький, — бормотала она. — Давай-ка посмотрим, подойдет ли тебе этот крем.
В этот момент дверца машины распахнулась, и на заднее сиденье возле нее плюхнулся Массимо, принеся с собой аромат духов Серафины.
— Прости, что заставил ждать, — буркнул он.
— Мы не торопимся, — ответила Джулия, не поднимая глаз.
— Его сыпь вроде стала меньше.
— Мне тоже так кажется, — кивнула Джулия и застегнула подгузник Ника.
— Еще один короткий перелет на вертолете, и мы дома.
Спокойный тон Массимо не мог обмануть Джулию. Он только что был в объятиях шикарной женщины. Это не могло пройти для него бесследно.
— Слышишь, малыш? Мы скоро снова полетим, — прошептала Джулия, и лимузин двинулся с места.
К тому времени, как она все убрала в сумку, машина подъехала к площадке, на которой застыл в ожидании семейный вертолет. Минут через пять она уже сидела позади пилота и любовалась видами Милана.
Но когда внизу показался Белладжио, Джулия ахнула: она еще в жизни не видела более красивого места. Озера, оливковые плантации, разноцветье красок и заснеженные верхушки гор... Джулии показалось, будто она попала на другую планету.
— Белладжио считается одним из самых красивых городов Европы, — сказал Массимо, увидев горящие от восторга глаза Джулии.
— Я... Мне даже слов не хватает, чтобы описать эту красоту. Пиетра должна была очень сильно любить Шона, чтобы уехать отсюда.
— В твоем городе тоже красиво.
— Это правда. Но ничто не сравнится с этой красотой, — добавила Джулия и отвела взгляд.
И никто не сравнится с сидящим рядом мужчиной!
Вертолет приземлился неподалеку от шикарной виллы, окруженной холмами.
У Джулии перехватило дыхание от увиденной красоты.
— Это... твой дом?
Массимо торжественно кивнул.
— О, Ники! — воскликнула она. — Подумать только! Здесь жила твоя мама и вырастешь ты...
Теперь Джулия нисколько не удивлялась, почему Массимо захотел привезти ребенка сюда. Однако прекрасно понимала — роз без шипов не бывает.
Детская была обустроена в бывшей комнате Пиетры. Рядом находились спальни Массимо и Джулии.
Массимо зашел на кухню и увидел поднос, который Лия забрала у Джулии. К его радости, на подносе стояли пустые тарелки. В последнюю неделю Джулия очень мало ела. Массимо даже больше волновался за нее, нежели за Ники, здоровье которого пошло на поправку.
А тут еще Массимо научился кормить его из бутылочки, чему сам безмерно удивился.
— Джулия просила что-нибудь? — поинтересовался Массимо у Лии.
— Нет. Синьорина положила малыша в коляску у своей кровати, и сейчас оба спят. Она заботится о нем, как о собственном ребенке, — глаза Лии наполнились слезами. — У Пиетры замечательный сын. Не могу поверить, что ее больше нет...
