Провозившись с погремушкой, он уже немного лучше понимал, что пытались изобразить создатели барабана при помощи гравюр. Большинство схем являлись сенсорами, усилителями и магемами эмоционального воздействия на окружающих. Почти как в погремушке, только тут их было много больше. Знакомую магему, наводящую радостное возбуждение, Боня тоже нашел, даже в двух экземплярах. В дхолаке большинство магем почему-то дублировалось. То ли для надежности, то ли для барабанщика-левши.
С назначением остальных схем эмоционального воздействия Боня разобрался методом научного тыка и вполне логических рассуждений. Магема вызова у паствы гнева шаману пригодиться может? Может. Значит, считаем, что так и было. А ощущение, что все тело чешется? Ну, может, и имеются случаи, когда это будет полезно. Тоже запомним. Возникает желание петь? Или танцевать? Берем! В общем, магем Боня насочинял явно больше, чем было предусмотрено старой конструкцией барабана. Но чтоб добро не пропадало, внедрил в дхолак все, что имело шанс когда-нибудь пригодиться. Даже полученную давеча жуть с зубной болью.
Вспомнив, как его самого корежило, Боня добавил к списку еще и магему, отодвигающую зону воздействия других магем метра на три от барабана. Основывался он на тех же принципах, которые использовал, пытаясь совместить воздушный щит со стрельбой плазменными сгустками. Боня даже удивился, что все сработало. Видимо, принципы распространения магических воздействий универсальны. Полученный фрагмент программы Боня разместил под ручкой дхолака, чтобы не потерять его при насылании на окружающих неприятных ощущений.
Однако несколько магем своей структурой на эмоционально воздействующие никак не походили. Было их пять штук, очень похожих, но все-таки незначительно друг от друга отличающихся. Боня принялся экспериментировать. Что он делает, он понятия не имел, но, наверное, ему просто повезло. Всего через полчаса экспериментов в центральной нише над постаментом сформировался какой-то призрак. Был он явно родственником современным кочевникам и совсем уж богатырского сложения. Даже Джамкун рядом с ним казался бы мальчиком.
— Ты кто такой и зачем потревожил мой сон?! — взревел он на каком-то жутко архаичном диалекте языка хифчаков.
Впрочем, Боня его понял без проблем. Судя по всему, растворившийся где-то в нем артефакт-переводчик инопланетян продолжал исправно работать или уже давно стал частью самого Бони, сделав его полиглотом.
— Ну зачем же так орать? — удивился Боня. — Можно подумать, что ты этому не рад! Небось пять тысяч лет уже здесь не появлялся. В Денае призраки, помню, очень довольны были, что снова к активному посмертию (чуть было не сказал — жизни) вернуться смогли.
Боня довольно прихлопнул по барабану. По закону подлости, попал аккурат по магеме зубной боли. Призрак буквально взлетел под потолок. Судя по вою, зубы ему прихватило не на шутку.
— Ты как посмел, сын шакала! Убью и душу выпью!
— Извини, случайно получилось. Тебя как зовут-то? Меня — Боня.
Однако от спокойного Бониного тона призрак рассвирепел еще больше, а вопрос о том, как его зовут, окончательно привел призрака в ярость. Он не только завыл инфразвуком, но и стал кидаться чем-то вроде электрических разрядов. Пришлось Боне срочно прикрываться мановым доспехом. К счастью, разрядами «броню» было не пробить, но все равно ситуация стала сильно раздражать Боню.
— А ну прекрати хулиганить! По ушам надаю! — пригрозил он. «Эх, жаль у Светы не узнал, как она в Денае призраков развеивать собиралась, — запоздало подумал Боня. — Или просто пугала?»
Призрак, однако, прекращать не собирался. Наоборот, стал на Боню еще и наскакивать, впрочем безрезультатно.
«А если попробовать его самого мановым доспехом прикрыть? — подумал Боня. — Электричество через него не проходит, проверено на практике!»
Он направил на призрака поток концентрированной маны и стал сгущать ее вокруг него еще больше. Призрак сначала саркастически рассмеялся, но потом стал явственно терять скорость, как будто продирался сквозь желе. Боня спрессовал ману вокруг него до твердого состояния. Призрак застыл, как жук в глыбе янтаря. Боня хмыкнул и придал глыбе фору амфоры, после чего покрыл ее защитной пленкой.
— Ну вот, я тебя, как Сулейман ибн Дауд джинов, в кувшин заточил! — радостно сообщил он. — Извиниться не хочешь?
При формовании глыбы в амфору призрака слегка покорежило. Теперь он скосил глаза в сторону Бони (больше ничего у него не двигалось) и даже сумел сказать:
— Так ты, бог, злокозненный?! И как это ты такое безобразие с маной творить научился?! Ну ничего, ты мне сам запас энергии дал, я ее потрачу понемногу и выберусь. Вот тогда тебе не поздоровится!
Боня прикинул возможное потребление маны призраком и засмеялся:
— Ну-ну, грызи свою ману! Снаружи я ее пленкой прикрыл, испаряться она не будет. А тебе как раз на пару тысяч лет работа появилась. Если только я маны еще не добавлю или вообще тебя не развею, чтоб другим неповадно было!
Призрак замолчал, но продолжал пыжиться и сверкать глазами. Боня переставил получившуюся вазу на постамент в средней нише, закрепил ее там, чтоб сквозняком не сдуло, и принялся дальше экспериментировать с магемами.
Собственно, основную структуру он счел удачной, это явно символы для вызова призрака. Судя по гравюрам на барабане, таких призраков в Ур-Этиле было пять.
Дело пошло быстрее. Да и экспериментов Боня больше не боялся. Ведь ясно, что вызвать можно только тех, кто тут есть. Так что либо кто-то появится, либо никто не появится.
Магемы Боня исследовал в порядке их расположения на барабане, предположив, что совсем случайным он быть не может. Во второй раз у Бони получилось много проще, у него даже возникло ощущение, что кто-то пытается ему подсказать. В результате появился новый призрак, теперь уже на левом от Бони постаменте. Он напоминал земного китайца, но тоже высокий, хотя худой и вполне благообразный, с волосами, заплетенными в косичку, и с длинной бородой. Этот призрак на Боню с кулаками не бросался, а улыбнулся вполне приветливо:
— Позволь представиться, о деус необычный, Боней именуемый, — сказал он, — Иситай-нойон, полководец, шаман, маг и ученый, а также правая рука ныне заточенного тобой в янтаре батыра Ашин-Эди.
— Так это Ашин-Эди? — удивился Боня. — То-то он обиделся, когда я его не признал. Хифчаки его имя через слово произносят. Правда, я так и не удосужился узнать, какие такие подвиги он совершил.
— Например, основал этот город.
Боня недоверчиво хмыкнул:
— Как-то не похож он на героя, который может хоть что-то основать. Вот сломать что-нибудь — это запросто!
— Ну, тут ты и прав, и неправ, — улыбнулся Иситай. — Ашин-Эди разрушил недалеко отсюда столицу великих турганов, после чего ткнул пальцем в это место и сказал, что здесь будет его столица. А строили город мастера и маги. В том числе и я.
Далее у них пошел неспешный разговор, интересный для обоих и крайне приятный, по крайней мере для Бони. Иситай и в самом деле оказался родом из Цинь, северных провинций на границе со степью. Вот он и пошел в советники к хану кочевников, так что из мага сделался шаманом, но интеллигентность сохранил. Мягко и ненавязчиво он выудил из Бони самый подробный отчет о современном состоянии мира, его команде, его способностях, умениях и планах. Особенно его поразила Бонина способность полностью контролировать ману и колдовать самому. По его предположению, эти способности были взаимосвязаны. Также его крайне заинтересовала возможность переноса навыков работы с маной на общение с мелорнами. Ну а посох, способный мысленно общаться с хозяином, привел призрака в полный восторг.
