Вот он и занялся артефактом воздушного щита, совмещенным с плазменным пистолетом. Программа вышла довольно сложной, но, как ни странно, заработала с первого раза и правильно. Боня мысленно похвалил сам себя. Только вот агрегат получился неожиданно неудобным. Боня предусмотрел в нем возможность регулировки внутреннего радиуса воздушного щита, а также расстояния от артефакта, где будет формироваться плазменный шар перед выстрелом. Но оказалось, что воздушный вихрь не умеет быть только полуметровой толщины, а затрагивает столб воздуха на полтора-два метра больше. То есть отодвигать место старта «пули» от «ствола» пришлось как минимум на три метра. Целиться стало неудобно. К тому же сам щит формировался не вокруг Бони, а вокруг артефакта. Приходилось либо увеличивать радиус щита, либо стрелять «от бедра». В общем, установку Боня доделал, регулировки провел, но в том, что станет ею пользоваться, уверен не был. Скорее сделает вместо нее два артефакта: щит и ПП с регулировкой места формирования «пули» по отдельности.
Пока Боня возился с изобретением, совсем рассвело. У харчевни на опушке было так же многолюдно, как и вечером. У Бони даже возникло подозрение, что никто из эльфов спать так и не ложился, включая древних. Его попытка организовать кого-нибудь из местного населения на раскопки сокровищ холма со склепом успеха не имела. Всем было не до того. Можно, конечно, было отправиться кладоискательствовать своими силами, но Боня постеснялся. Все-таки хозяевами недр холма были древние, и просто экспроприировать их собственность он не счел возможным, а поэтому стряс с них обещание составить подробную опись всего уцелевшего и представить ему в будущую академию не позднее чем через полгода.
На сем интерес Бони к эльфийским делам стал угасать, точнее, он почувствовал себя здесь лишним. Эльфы его явно стеснялись и не знали, как себя с ним вести, а он, в свою очередь, не знал, чего от них требовать. Панибратского отношения уж точно не хотел, но и того, чтобы на колени перед ним бухались, не хотел еще больше. Объявлять себя эльфийским правителем Боня не собирался, это ведь не только права, но и куча обязанностей, главная из которых — постараться сделать свой народ счастливым. А эльфийский народ Боня своим не считал, слишком уж у них культура от привычной ему отличалась.
Так что он решил свести все к договорной основе. Эльфы признают его своим деусом (и пусть сами решают, что это для них значит), он их обеспечивает маной для нормального функционирования Великого леса. Древние делятся с ним своими знаниями и достижениями, дают ознакомиться со всеми старинными предметами, которые будут в их распоряжении, и шлют к нему в академию учеников и преподавателей. Кроме того, выделят несколько десятков семей для поселения на острове рядом с академией уже в качестве подданных. Ну и отводок мелорна дадут (а не дадут, так он и сам возьмет).
Боня сообщил об итогах своих размышлений древним, а заодно и всем, кто оказался поблизости. Возражений не было. Маги со всем согласились и даже, как заметил Боня, вздохнули с облегчением. Все-таки наводить в поселке порядок согласно своим понятиям при Боне они не решались. Вдруг ему что-нибудь не понравится? Так и авторитет потерять можно.
Насколько добросовестно они будут выполнять свою часть договора, Боня уверен не был. Как бы не пришлось снова прилетать. Так что Боня решил задержаться на денек-другой, вспомнить свои знания об устройстве радио и переложить их на язык магем.
Магема преобразования маны в электричество в справочнике мумриков была, равно как и магемы сенсоров, срабатывающих при подаче на них электрического сигнала, и формула излучения радиомагнитных волн задаваемой частоты и мощности. А вот магем непосредственного преобразования электросигналов в звук и наоборот Боня не обнаружил. В принципе из имевшихся магем можно было собрать и приемник, и передатчик, но Боня решил не заморачиваться, а создать что-нибудь типа телеграфа.
Схема получилась довольно сложной. Боня использовал «цифровую кодировку» букв, отведя под каждую пять позиций (есть сигнал — нет сигнала). В местном алфавите было всего двадцать семь букв, так что и под знаки препинания место осталось. Но провозился изрядно. Под каждую букву отдельно по кусочку схемы выделял. А сколько возни оказалось с приемником! Точнее, с печатающим устройством… Боня никогда не задумывался, насколько это сложная вещь, причем — чисто механически. Печатающую головку он сделал матричной, каждую букву из точек формировал. Хорошо хоть чернила не нужны были, использовал информацию из справочника. С кареткой возиться не стал, но пока научился равномерно передвигать ленту ровно на позицию одной буквы — намучился.
Всего Боня предусмотрел шесть каналов связи, пронумеровал их и выделил эльфам на прием номер два (номер один, понятное дело, для себя приберег). Решил, что для начала шести точек связи ему хватит: себе (в будущей академии на острове), эльфам (в Великом лесу), в Денае… Ну и три в резерве, все-таки еще и империя есть, и алы, и хумы, и орки в степи. Еще и не хватит на всех.
Боня поинтересовался у Лючиэль, где кроме Деная есть эльфийские представительства. Оказалось, что нигде. Эльфов уже давно никто равными себе не считал. В Денае, строго говоря, официального посольства тоже нет, это Гильдельберт сам так себя называл, честолюбие свое тешил. Боня даже подумал, не сделать ли его своим представителем, но решил оставить его эльфам, а со своими потом разобраться. Тем более академию Боня еще не создал, официального статуса так и не приобрел, рано о представительствах думать.
Неожиданно разговор с Лючиэль перешел на совсем другую тему: Великая Мать стала проситься к нему в будущую академию в качестве главы предполагаемого там эльфийского поселения и просто заведующего хозяйством.
— Вот ты уедешь, — жаловалась она, — Галадриэль сразу себя Великой Матерью объявит. А мне куда деваться? Меня же весь поселок шпынять станет. Я хозяйство вести умею, да и всех тут знаю. Пару десятков семей подостойнее подберу и переезд организую.
Боня подумал и согласился. Затевать кутерьму с выборами Великой Матери смысла не было. Все равно проигравшая останется недовольна. А толковая помощница ему в академии пригодится, не все же самому делать или на Свету грузить. Тем более драконша детьми грезит, ей не до общественных дел будет. Правда, еще гаргульи есть, но эльфами пусть лучше Лючиэль командует.
Еще неожиданно пришлось объясняться с единорогами. Как-то узнав, что Боня скоро собирается отбыть, они примчались из леса и устроили целую пантомиму, требуя взять их с собой. Древние на них даже слегка обиделись. Боня, как мог, объяснил им, что сейчас он со своей командой улетает и тащить их на себе никто не сможет. Единороги с надеждой уставились на Свету, но понимания не встретили. Так что деус предложил им, если не передумают, дождаться старта Лючиэль с переселенцами. Единороги расстроились и, понурившись, двинули к эльфийке. Та прямо-таки расцвела и принялась им по очереди шептать на ухо что-то утешительное и ласковое, не забывая иногда кидать победные взгляды в сторону Галадриэль.
Боня уж было решил, что можно и отчаливать, но тут из леса вылетела целая туча пикси. На глаз — больше сотни. Вид у них был такой, словно они несколько тысяч лет провалялись где-то в опавшей листве, ставшей со временем перегноем. Тусклые, полупрозрачные, какие-то серо-зеленые, крылья в грязных разводах. Как долетели — непонятно. Бонины две дюжины сначала напряглись и заняли вокруг него круговую оборону, сердито гудя крыльями. «И как это у них получается так ловко выражать эмоции гудением», — в который раз удивился Боня но, увидев состояние вновь прибывших, сломали строй и даже кинулись поддерживать наиболее болезных на вид.
