На площади было многолюдно, рядами расставлялись плетеные лавки и столы, оставляя центр и широкий проход к зданию, которое Боня счел административным, пустыми. Накрывать столы, правда, никто не спешил.
Боня выбрался из шатра и, сопровождаемый пикси, отправился побродить по поселку. Вблизи стоявшие на площади здания оказались обычными мазанками, одноэтажными, с редкими окнами и, судя по всему, земляным полом. От остальных домов-сарайчиков поселка они отличались только размером. Боня отчего-то задумался: а подмешивали ли эльфы в глину навоз? И если подмешивали, то чей? Никакой живности он в поселке не обнаружил и решил дальше эту тему не поднимать, а то его что-то замутило. Чистая глина — и точка!
В огородах был обработан каждый пятачок земли. Росли преимущественно корнеплоды. Кое-где Боня заметил что-то вроде тыкв. Кустов практически не наблюдалось, а из плодовых деревьев росли только маслины, но их было немного, по одному дереву на участок. Исключение составлял надел, примыкавший к административному зданию. Вокруг участка был глухой забор, но по тянувшимся вверх кронам деревьев можно было понять, что там растут инжир, грецкий орех, какие-то цитрусовые, яблоня, вишня и много чего еще.
За поселком была расположена небольшая пасека, а дальше вдоль реки тянулись две узкие полоски возделанных полей с неравномерным разделением на участки. Видимо, не по хозяевам, а культурам или вследствие технологической необходимости. Ближнюю к реке полоску Боня идентифицировал как рисовые чеки. Что было с другой стороны поселка, он смотреть не стал, а вернулся к своему шатру.
Света, нарядившаяся в длинное обтягивающее платье жемчужного цвета, была готова к официальным мероприятиям.
Боня невольно залюбовался подругой, потом не удержался и, пока рядом никого не было, немного потискал. Та запротестовала:
— Ты мой авторитет перед эльфами не подрывай! — Но голос у нее при этом был весьма довольным.
Наконец пришли распорядители и торжественно повели их на площадь. Пройти пришлось всего несколько шагов, но Свету с обеих сторон пытались поддерживать под локоток старички-советники. Та на них слегка цыкнула и взяла Боню под руку. Усадили их за все так же пустой стол. На остальных столах тоже никакой еды не наблюдалось. Впрочем, за столами, кроме них, тоже пока никто не сидел, эльфы толпились по периметру с противоположной от Бони со Светой стороны. Боня поманил рукой гаргулий и усадил их рядом с собой. Пикси заняли часть пространства по краям их компании, но висели в воздухе: со скамейки до стола им было не дотянуться.
Затем в центр площади вышла Великая Мать, сопровождаемая советниками. Наряды на них были те же, что и вчера.
— От имени великого эльфийского народа и Великого леса я, Великая Мать, приветствую наших гостей! — заявила старушка.
«Это сколько же пафоса при таком жалком существовании!» — проворчал про себя Боня.
— Не лучшие времена переживает сейчас Великий лес, всегда бывший центром достижений науки и искусства этого мира, средоточием чести и мудрости, — продолжила Великая Мать, — и хотя другие расы, ранее считавшие почетным выполнять любую работу для Великого леса, эгоистично и недальновидно отвернулись от нас, мы рады, что иноземцы, прибывшие неведомо откуда, лучше них поняли ценности этого мира и пришли сюда, горя желанием помочь нам возродить былую славу!
— Интересно, а разве мы об этом договаривались? — сердито зашипел Боня. — Эк она все повернула. Мы их в их убогости пожалели, а она нам это чуть не в священный долг записала. Не люблю таких. А где, кстати, посол? Что он им наплел? И почему я его не вижу?
Света тоже обвела взглядом толпу:
— Действительно, ни посла, ни его семьи тут нет, я бы заметила.
— Спрятался, подлец! Наврал тут небось с три короба, а теперь боится на глаза попасться. Найду — шею намылю!
— Это зачем? — удивилась Света.
Боня промолчал.
Тем временем Великая Мать закончила свое приветствие и сделала приглашающий жест рукой. Эльфы дружно потянулись на площадь и стали рассаживаться за столы. Ответное слово для гостей на этом этапе сценарием предусмотрено не было.
Еды опять никто не принес, вместо этого советники один за другим стали выходить в центр площади и рассказывать историю Великого леса от легендарных времен до нынешних. В начале Боня совсем затосковал. Повествование сильно напоминало «Сильмариллион», лишь с разницей в содержании, но сочинял его явно не гений — куча имен и совершенно запутанный сюжет, разобраться в перипетиях которого Боня оказался неспособен. Да и не очень пытался. Отсутствие на столах закусок стало сильно раздражать. Света сидела с каменным выражением лица («И где только так научилась? — позавидовал Боня. — Прямо как большой чиновник на скучнейшем совещании!»), но в глазах ее иногда мелькали злые искры. Особенно когда речь шла о редких победах над драконами.
Наконец эпопея подобралась к началу эпохи упадка, и тут Боня стал слушать уже с большим интересом. В повествовании появились мумрики, которых рассказчики проклинали аж с подвыванием. Подлые инопланетяне на своих летающих тарелках вихрем промчались по планете, неся страшные разрушения, а главное, похищая богов и губя мелорны. Дольше всех, естественно, продержался Великий лес, где вокруг местного мелорна собрался весь цвет эльфийских магов. Несколько раз отбивали они атаки мумриков, но однажды, когда три сильнейших мага куда-то отъехали, налетела такая армада тарелок, что у мелорна не хватило сил, а у его защитников кончилась мана. И полегли они в неравной битве, а злые мумрики срубили мелорн под корень и улетели.
Вернулись три великих мага к пепелищу, поплакали над пнем мелорна и стали восстанавливать все, что еще было возможно восстановить. Умер мелорн, но его корни и младшие деревья были еще пропитаны энергией, и еще почти триста лет сохранялась магия в Великом лесу.
Но вот и в Великом лесу запасы энергии подошли к концу. Тогда создали три великих мага волшебный холм, спрятали в нем великие артефакты эльфов, а сверху построили склеп. Поместили в склеп три хрустальных гроба, зажгли перед ним волшебный огонь и поставили двух единорогов охранять вход. Сами же великие маги легли в гробы и завещали разбудить их, когда магия вновь вернется в этот мир. Еще больше ста лет горел огонь перед склепом, и стояли перед ним прекрасные единороги, изредка оглашая окрестности горестным плачем. Но вот ослабел и угас огонь, обратились в камень единороги, а потом и вовсе скрылись под землей. С угасанием священного огня все меньше сил становилось у эльфийского народа, а лес все меньше давал им средств к существованию.
Дальше рассказывалось о временах без магии, о слабости и великих несчастьях эльфов, о безудержном сокращении их численности, но Боня уже не слушал:
— Света, кажется, мы не зря сюда приехали! У нас появилась цель!
Драконша было вскинулась, но потом лишь горестно вздохнула:
— Ты ведь все равно поступишь по-своему? Так чего воздух сотрясать! До сих пор тебе почему-то все с рук сходило. Только, умоляю, будь очень осторожен. Великие маги древности были действительно великими. Если что, боюсь, даже я с ними ничего сделать не смогу.
