Холодный сочинский март ворвался из дырявого
подъезда в квартиру, нагло и жестоко обув босые ступни Макса.
- Юр! - подойдя к двери, тихо и смиренно позвал
Максим спускающегося по лестнице мужчину.
Тот все же остановился, воспитанно откликнувшись
на свое имя.
- Юр, не говори Наталье об этом, - донесся со
второго этажа сдавленный и виноватый голос Макса.
Мужчины смотрели друг другу в глаза - Юрик
свысока, даже несмотря на то, что находился на пять ступенек ниже, а Макс -
исподлобья, опустив голову. Одетый, упакованный по полной программе Юрик и
полуголый, беззащитный Макс.
- Не скажу, - ответил Юра на эту бессовестную
просьбу. И напоследок, четко выговорив, пожелал: - Будь счастлив, ДРУГ!
*
"Страница 7." "Я знаю, ты бываешь
нерешительным. Долго размышляешь, пытаешься все тщательно взвесить. И,
возможно, иногда теряешь свой шанс. Милый, прочти это и выучи наизусть! Залог
успеха - инициатива! Не бойся! Ты умный парень. Не сомневайся, решения, которые
ты принимаешь - правильные. Верь в себя, как я в тебя верю! У тебя все
получится! Боясь совершить одну ошибку, ты можешь упустить сотню побед. Бери
судьбу в свои руки и делай с ней все, что захочешь! Ей понравится, я точно
знаю! Люблю."
*
ќ- Это еще что такое?! - зло завопил
психоаналитик, когда Макс отважно вошел в его рабочий кабинет.
- Я записался к тебе на прием, заплатил деньги,
- улыбнулся Макс. - Так что тебе придется потерпеть.
Юра живо извлек из кармана небольшую пачку бумажек
и, вырвав несколько банкнот, швырнул их Максу в лицо картинным жестом.
- Забирай свои деньги и вали отсюда! -
скомандовал он, отвернувшись и скрестив на груди руки.
Подняв с толстого уютного ковра купюры и положив
их возле Юрика на стол, Макс только вздохнул в ответ на это предложение.
- Юр, мы никогда раньше с тобой не ссорились, и
сейчас ссориться я тоже не хочу, тем более из-за женщины, которая этого не
стоит.
- Ты говоришь о женщине, которую я люблю!
- Сочувствую, - настойчиво произнес Максим. -
Если любишь, почему тогда не простишь ее?
- И воспитывать всю жизнь твоего ребенка?
- Я сомневаюсь, что ребенок мой, - сказал Максим
осторожно, прекрасно понимая, какие чувства это должно вызывать у Юры. - Я
сомневаюсь, что, переспав с женщиной один-единственный раз, могу быть отцом ее
ребенка.
Видимо, "один-единственный раз" на Юру
подействовало впечатляюще. Он думал, что гораздо больше. Впрочем, от этого
практически ни капли не легче.
- Юра, твоя жена - шикарная женщина, - признался
Макс. - Я просто не удержался. Ты же знаешь, как это бывает: кровь из мозгов
перетекает на метр ниже, и здраво мыслить уже невозможно. Я и сам жалею об этом
с того самого дня. Ты не переживай, у нее ко мне был только один интерес:
забеременеть. Не думаю, что она стала бы спать со мной по другой причине.
- Не лицемерь, - рявкнул Юра, не оборачиваясь. -
Я понимаю больше, чем ты говоришь.
Макс стоял посреди кабинета, переминаясь с ноги
на ногу, не зная, как можно себя вести, чтобы хоть как-то улучшить ситуацию.
- Ты же знаешь, как я к тебе отношусь! - подал
голос Юра. - Ты мне ближе, чем мой родной брат! Мне ничего для тебя не жалко!
Последнюю крошку хлеба отдал бы тебе! Но жена... Макс! Жена... - мужчина
обернулся и застонал: - Тебе что, других женщин мало? Ты просто взял и
попользовался тем, что мне дороже всего в жизни! Что бы ты чувствовал, если бы
кто-то так поступил с твоей Натальей?!
- Саня так поступил, - произнес тот тихо.
- Саня тебе никто! - возразил психолог уже более
спокойным тоном.
- Поэтому и не могу его простить, - намекнул
Максим. И, не подумав, добавил: - Хотя, когда врезал ему, стало немного легче.
Юра тут же, сделав шаг вперед, с размаху
впечатал кулак другу в лицо. Макс едва не потерялся, но стол, случайно
оказавшийся рядом, позволил ему не падать далеко. Ни слова не мог сказать,
только ошарашено озирался по сторонам.
- Что-то не полегчало! - грубо заявил Юрик.
- Юр, ты что? - взволнованно затараторил Макс. -
Юр, это же фэйс! А в "Призраке" фэйс-контроль! Меня на работу не
пустят! - хватался за лицо, чувствуя ужасную боль на скуле и предвидя
чрезвычайно заметный синяк. - А к тому времени, как моя рожа придет в прежнее
состояние, меня уже уволят. Юра, это мой единственный нормальный доход!
Но Юру эти причитания не разжалобили. Он только
заорал взамен:
- А если не исчезнешь отсюда, то вообще оставишь
свою дочь сиротой!
- Не исчезну! - упрямо покачал тот разбитой и
гудящей головой.
Даже отступить было некуда - сзади его
несчастное тело подпирает стол. И тут же получил второй удар, на сей раз в
челюсть. Вибрация так гулко стукнула в затылок, что запели птички и в глазах
замерцали искры. Стол почему-то уже был под лопатками.
- Слабовато! - съязвил Макс, пытаясь
сфокусировать взгляд и оторвать спину от стола. Но потом передумал подниматься,
расслабился и так и остался лежать на столе, распластавшись и закрыв глаза. -
Юрка, не бей больше по голове, а? - попросил он безжизненным голосом.
Болели даже мозги. Значит, они все-таки есть. Во
рту четко ощущался железный вкус крови. Макс слегка наклонился и подставил
ладонь, но сразу понял, что ладони не хватит.
- Дай платок! - нагло потребовал он у друга.
Впрочем, Юра послушался без колебаний.
- Уходи отсюда, пока живой! - настаивал психолог
намного снисходительнее, чем раньше. - Попросишь лед в баре этажом ниже.
- Ты что, ненормальный? - удивился Максим
спокойно. - Я в таком виде отсюда никуда не пойду.
Юра стоял рядом, не помогая Максу ни подняться,
ни вытереть кровь с лица. Просто стоял и смотрел, как его лучший друг приходит
в себя. Потом, правда, вышел в регистратуру и попросил секретаря сходить за
льдом.
- Прости, тебе за двоих досталось, - ехидничал
Юрик, сидя в мягком комфортном кресле. - Светку я ударить не смог...
- Я тоже.
Секретарша вошла в кабинет со стаканом,
наполненным кубиками льда, и воскликнула с испугом:
- Боже мой, Юрий Николаевич! У Вас какой-то
негуманный метод терапии!
- Все правильно, я же не терапевт, а аналитик.
Давай поднимайся! - скомандовал он другу.
- Не могу, - ныл Макс. - Я лучше полежу. Что
будет, если наглотаться собственной крови?
- Умрешь! - улыбнулся психолог.
Сел в свое офисное кресло по другую сторону
стола, как раз у Максима над головой, и принялся прикладывать ему лед к ушибам.
