Я хочу быть Вашей девушкой. Я не хочу быть
игрушкой, как Кучерявая! Да, Вы были правы - мне всегда нужно больше, чем
возможно... Наташа сложила на столе гнездышко из рук и спрятала там лицо. Нос
почти касался раскрытой тетрадки. Ну и почерк! Каракули расплывались, и
условные обозначения уже не угадывались. Закрыла глаза. Если не можешь изменить
ситуацию, измени свое отношение к ней... Я всё Вам прощу за одну Вашу улыбку,
за ямочки на щеках... Просто будьте рядом! Будьте моим другом, и у меня все
получится! Получится сдержать свое слово...
Собственный внутренний голос звучал намного громче,
чем двадцать голосов в кабинете плюс шум за открытой дверью. Кто-то просил:
"Ленка, не надо!", но Наташа не обратила на эту фразу внимания, как и
на все, что творилось вокруг. Лежала на столе, закрыв глаза, пока в какое-то
мгновение не почувствовала, как на коже головы завибрировало:
"хрррясь", и струнки волос порвались одна за другой. Наташа вскинула
голову. Ленка, вздрогнув, видимо не рассчитывая, что Наташа это почувствует,
стояла с острыми маникюрными ножничками и прядью длинных темных волос в руках.
Наташа растерянно пощупала голову: на гладких, шелковистых волосах сантиметрах
в десяти от макушки отчетливо ощущались неровно срезанные кончики.
-- Это тебе за физика! -- объяснила Ленка и
кинула прядь на парту.
Наташа почувствовала, как ее медленно заполняет
ярость. Она растила волосы столько лет, ухаживала за ними, даже не красила... А
эта идиотка осмелилась... Наташа вскочила и шлепнула одноклассницу ладонью по
щеке. Та взамен толкнула Наташу в плечо. Мало кто знал, что злить Наташу опасно
- она всегда считалась тихоней. Девушка размахнулась и отшвырнула ее -
ударившись об угол стола, Ленка неудобно рухнула на стул. Одноклассники встали
в кружок и с интересом наблюдали. Но их интерес вскоре сменился испугом: Наташа
отобрала у Ленки ножницы, прижала ее к парте, схватила одной рукой за горло,
поднесла острие ножниц к Ленкиному носу... Та боялась пошевелиться, только
завизжала:
-- Отпусти, дура, больно!
Наташа сжала пальцы еще сильней. Ленка
вцепилась в ее запястье и попыталась оттянуть руку, но ничего не могла
поделать. Глотала ртом воздух, откашливалась и не сводила глаз с ножниц...
Наташа уже хотела с размаху засадить ножницы
Ленке в лицо, занесла руку... Только на мгновение замерла - заметила, что
держать ножницы больно... Это отвлекло ее от всего! Охладило голову.
Удивительное ощущение - как в жаркий майский день ныряешь в еще ледяное море...
Все тело занемело, оружие зависло в воздухе...
-- Ты что делаешь?! -- учитель схватил ее руку.
-- Отпусти ее! Сумасшедшая!
Наташа оставила напуганную Ленку, отшатнулась
от нее... Надя тем временем объяснила учителю:
-- Ленка ей волосы отрезала.
-- Отдай ножницы! -- потребовал Максим
Викторович. Но девушка не слушалась.
-- Клянусь, я бы убила ее! -- прошептала
Наташа, ища спасение в его глазах. Только сейчас оценила всю жуть своего гнева.
Всхлипнула. Стало страшно самой. По щекам покатились слезы.
-- Отдай ножницы, -- повторил Максим. -- А то я
заберу сам, и могу случайно тебя поранить.
Наташа послушно разжала пальцы. Правая ладошка
была в крови, а между большим и указательным пальцами сиял глубокий колотый
источник. Ножнички маленькие, чуть больше ладони. Она порезалась, когда
вытаскивала их из Ленкиной хватки, ведь взяться тогда можно было только за
лезвия, а это - правая рука, которой Наташа плохо владеет. Максим достал платок
и приложил к ранке. У Наташи дрожали руки. Кружилась голова.
-- Я бы ее убила... -- шептала она себе с
ужасом. -- Я бы убила человека за прядь своих волос...
-- Пойдем в медпункт, -- предложил учитель.
Девушка только плакала в ответ. Поднимала на
него глаза - и отворачивалась: это все из-за него... А что взамен?
Надя стояла рядом и гладила ее по голове:
-- Наташ, не переживай, можно сделать стрижку и
длину сохранить. Здесь совсем чуть-чуть.
Ленка нервно поправляла одежду, ее трясло, как
осиновый лист. На нее никто не обращал внимания - королевой вечеринки была
Наташа. Девчонки шептались только об одном: о том, как нежно Максим Викторович
обнимает Фролову.
Медсестра перевязала руку, смазав ранку йодом,
и дала Наташе успокоительного.
-- Ты, наверно, несколько дней ручку держать не
сможешь, -- предположила врачиха.
-- Я левша, -- улыбнулась девушка. -- Так что
халява отменяется...
Здесь было тихо и спокойно и пахло лекарствами.
На стенах висели плакаты, и нарисованные Наташей в том числе: о вреде курения,
о СПИДе, о способах предохранения от нежелательной беременности. Медсестра
оставила их одних и ушла в маленькую комнатку, где обычно делали уколы в попу.
А здесь, в "предбаннике", Наташа сидела в креслице, вытирая
забинтованной рукой последние слезы, а другой рукой выясняла, насколько коротко
теперь придется стричься. Максим сидел рядом и гладил ее коленки.
-- Почему Никитина это сделала? -- спросил он.
Девушка задержала на нем взгляд.
-- Вы не догадываетесь?
Максим понял, на что она намекает. В груди
похолодело - Макс поклялся себе начать бороться со своей природной
доверчивостью: знал же, что эта школьница не станет хранить его непедагогичное
поведение в тайне... Тихо, чтобы не слышала медсестра, уточнил:
-- Кто знает про нас?
-- Никто, -- Наташа оскорблено отвернулась, но
у Максима стало легко на сердце. -- Я не совсем чокнутая, чтобы рассказывать
кому-то, что веду себя, как шлюха!
-- Что за глупости?! -- возмутился учитель.
Наташин голос звучал с такой досадой, что
"претензии" прослеживались без труда:
-- А как еще назвать девчонку, которая целуется
"без обязательств"?
-- С любимым мужчиной?
-- С мужчиной, который хочет забыть об этом
наутро!
-- А к вечеру мечтает прожить ту ночь заново...
Наташа не стала препираться. Максим улыбнулся:
она перестает быть упрямой спорщицей. А главное - вот и поговорили!
-- Так, если ты никому ничего не рассказывала,
как они узнали?
-- Да они ничего и не знают. Просто вчера Вы
взяли меня за руку и при всех увели из компании, а еще во всеуслышание
спросили, приду ли я к Вам! Девчонки потом на меня накинулись, просили
сосватать их Вам... Хорошо, что Вы не придумали что-то более романтическое, а
то мне бы не волосы отрезали, а сразу всю голову.
Максим чувствовал себя виноватым. Он вчера даже
не задумался о последствиях. Мог ведь просто сказать ей: "Наталья, можно
тебя на секунду?" А он вместо этого по привычке взял ее за руку... Как и
сейчас.
