Медведев, всё еще не убрав с аристократической рожи наполовину хамское, наполовину капризное выражение, достает из кармана очки и цепляет их на крючковатый нос. До того момента, когда очки запотеют и поползут на мгновенно вспотевший лоб, еще минут десять.
И на протяжение этих десяти минут генерал сначала небрежно, даже брезгливо перебирает бумаги, потом начинает задерживаться взглядом на отдельных листах. Потом откидывается на спинку кресла и замирает. Надолго. Я даже начинаю опасаться, как бы эмиссара Шикульского не хватил апоплексический удар.
— Виталий Богданович!
— Да, — вздрагивает Медведев. И задает не блещущий оригинальностью вопрос: — Откуда это у вас?
Он подавлен. Он растерян. Он просто не понимает, как держаться дальше. Ему пора просить тайм-аут.
— Виталий Богданович, ваш ультиматум остается в силе? Не так ли? — едко интересуюсь я.
Генерал не знает, что отвечать. Он вошел ко мне в кабинет в качестве потенциального победителя. Бурно попер в атаку и неожиданно напоропся на мощнейший встречный удар.
…Восемь… Девять… Десять… Аут!
Медведев в нокауте! Одна надежда — на матч-реванш. А сегодня генерал-лейтенанту не светит. Пора возвращаться в Москву.
— Я не готов сейчас продолжать переговоры, — признается он и тяжело поднимается из кресла. — Мне надо более тщательно изучить эти бумаги. И проконсультироваться. Вам позвонят, Виктория Карловна.
— Да ради бога! — Я от души наслаждаюсь совершенно убитым видом еще пятнадцать минут назад такого напыщенного генерала. — Буду ждать звонка, Виталий Богданович. До свидания. Было приятно познакомиться, — вру я, провожая взглядом Медведева, бочком пробирающегося с толстой пачкой бумаги под мышкой к выходу из кабинета.
На губах Гепатита играет легкая улыбка. В отличие от Крупцова, нахально устроившегося за моим столом с непробиваемой физиономией тибетского Будды, на которой профессионально никогда не отображается ни единой эмоции.
Скрывать от Крупцова историю с зипом и то, что нам неожиданно попал в руки такой убойный по своей мощи материал, бессмысленно. Более того, неразумно. Семен Леонидович, как никто другой, способен пролить луч света на загадку, которая не дает мне покоя вот уже несколько дней: как могло произойти такое невероятное совпадение, что одной ниточкой (вернее, дискетой) оказались связаны я, Новомосковский сластолюбец Чудинов, заказавший меня, как проститутку, и этим самым предоставивший мне возможность бежать, Богданов, чьей наследницей я вдруг оказалась, и Шикульский, попортивший мне уже столько крови? К тому же, не помешает спросить совета у умудренного жизнью начальника оперативного отдела насчет того, как извлечь из зипа максимальную пользу.
Поэтому, как только за Медведевым закрывается дверь, я облегченно произношу:
— Слава Богу, избавились от этого индюка! — А потом поворачиваюсь к Крупцову: — Семен Леонидович, теперь можно и побеседовать насчет всего этого компромата. Не против?
Он, конечно, не против. Но прежде чем начать разговор, вызывает «уборщика» со сканером, и тот тщательно обследует те места, где ступала нога Медведева или его помощников. Мы с Олегом на это время уединяемся в конференц-зале, и я шепотом сообщаю ему, что собираюсь рассказать Крупцову о зипе.
Олег одобрительно кивает и произносит одно единственное слово: «Лады».
А «уборщик» тем временем не находит никаких жучков ни в кабинете, ни в приемной.
Всё нормалек.
«Теперь побесе-е-едуем, Семен Леонидович. Всё вам сейчас расскажу, ну прям как на исповеди. Глядишь, и поможете мне разгадать этот запутанный ребус со взрывоопасным зипом».
…На мой вопрос, как могла выстроиться такая почти невероятная цепочка: я — Чудинов — дискета, электронный ключ от которой оказался частью наследства Богданова — Шикульский, мечтающий завладеть этой дискетой — и снова я (везде я, черт побери!), Крупцов только пожимает плечами. Зато сообщает, что у него есть кое-какие догадки насчет того, кто был способен наковырять столько дерьма на депутатов и сложить его в единую кучу.
— Кто?!! — возбужденно дергаюсь я, но Семен Леонидович не спешит раскрывать свои думки.
— Сначала я сам всё проверю, — говорит он. — Потерпи, Вика, с недельку. Глядишь, я и смогу ответить на этот вопрос. Лучше скажи, кто, кроме нас троих и Бакланова, может знать о том, каким материалом ты обладаешь?
— Думаю, что сейчас уже знает Шикульский. Ему не составит труда сообразить, откуда я взяла материалы, которые сегодня дала генералу. Недаром он ставил задачу Андрею добыть эту дискету. Теперь сразу поймет, что мне ее удалось перехватить.
— Шикульский — это само собой. — Крупцов выбирается из-за моего стола и, заложив руки за спину, начинает мерить шагами ковер, устилающий пол в кабинете. — Он меня не беспокоит потому, что меньше, чем кто бы то ни было, заинтересован в утечке информации об этой дискете.
— Кстати, как думаете, чего можно от него ожидать? Что он сейчас будет делать?
— Сидеть на заднице ровно и молиться, чтобы ты не дала ход компромату. Так что сегодня мы полностью владеем инициативой. С другой стороны, в любой момент можем ее потерять, если случится утечка. Что об этом знает твоя подружка?
Я пожимаю плечами.
— Да ничего. Вернее, только то, что я в Новомосковске подменила дискету, которую должна была передать Андрею. Потом Тамара отдавала ее какому-то толстяку, чтобы он взломал трехуровневую защиту. Ему удалось убрать лишь первый уровень.
— Этот толстяк мог сделать копию? — настораживается Крупцов.
— Конечно. Он так и поступил. Но во вторник, когда Тамара с ним расплачивалась, он обещал всё удалить.
— Хм, Вика. Неужели ты веришь в обещания каких-то незнакомцев? Готов поспорить, что сейчас этот толстяк сидит за компьютером и ломает защиту. Когда взломает, если уже не взломал, то попытается извлечь какую-нибудь выгоду из того, что увидит на мониторе. Никакой выгоды он, конечно, не поимеет. Его ликвидируют, как только он попытается продать информацию. Но она начнет гулять по рукам. И мы потеряем всё. Твоя подружка знает, где живет этот ее приятель?
— Знает. Она была у него. — У меня появляется нехорошее предчувствие, и я утыкаюсь в Крупцова подозритечъным взглядом. — Семен Леонидович, он ведь еще совсем мальчишка. Что вы с ним собираетесь делать?
— Его надо убрать, — начальник оперативного отдела и не пытается прибегать к недомолвкам. — И чем скорее, тем лучше. Звони своей подруге, передай, что сейчас за ней подъедут двое людей. Пусть проводит их к своему толстяку. — Крупцов устал гулять по дорогому ковру, опускается в кресло и бормочет себе под нос: — Надеюсь, этот тинэйджер еще не успел наломать дров.
ТАМАРА АСТАФЬЕВА (ЧИСТИЛЬЩИЦА)
24 сентября 1999 г.
Энглер с Олегом уехали в «Пинкертон», когда Тамара еще отсыпалась после бессонной ночи, проведенной «в гостях» у толстухи. Проснувшись, она на скорую руку выпила кофе и, взяв компакт-диск с отсканированными ночью документами, отправилась на второй этаж, где стоял компьютер. И к своей радости обнаружила в кабинете Пляцидевского, который, как нельзя кстати, сегодня решил устроить себе передышку и не поехал ни в «Пинкертон», ни в «Богатырскую Силу». Сидел, с головой закопавшись в ворохе каких-то бумаг, и ничего не замечал вокруг, когда к нему неслышно подкралась Тамара.
