— Я с радостью принял бы вашу благодарность, но это она
оказала мне честь. Элен действительно очень квалифицированный специалист, к
тому же, по-моему, ей не хочется уезжать из нашего города.
— И я того же мнения, а вы сделали это возможным. Еще раз
спасибо. Майк улыбнулся.
6
Уже у выхода из библиотеки Лейдекер неожиданно спросил Ральфа:
— Должно быть, сотовый мед сотворил чудо, а?
Сначала Ральф вообще не понял, о чем говорит инспектор, — с
таким же успехом тот мог задать свой вопрос на эсперанто.
— Я говорю о бессоннице, — терпеливо пояснил Лейдекер. — Она
прошла, правильно? Наверняка, ведь вы выглядите в биллион раз лучше, чем во
время нашей первой встречи.
— В тот день я перенес нервное потрясение, — помялся Ральф.
Это напоминало старую песенку Билли Кристэла о Фернандо —
ту, в которой пелось:
"Послушай, Дженни, Не надо нервных потрясений, Не
говори, что чувствуешь себя паршиво, Когда ты, детка, так красива!
Пускай там что-то и болит, Но у тебя ВЕЛИКОЛЕПНЫЙ ВИД!"
— А сегодня разве нет? Так расскажите — это все-таки сотовый
мед?
Ральф сделал вид, что размышляет, затем кивнул:
— Да, думаю, именно он помог. — Фантастика! А что я вам
говорил! — радостно воскликнул Лейдекер. И мужчины шагнули под осенний дождь.
7
Они остановились у перекрестка, ожидая, когда зажжется
зеленый свет.
Ральф повернулся к Лейдекеру и спросил, есть ли шансы на
привлечение Эда к суду как соучастника Пикеринга.
— Потому что именно Эд поручил ему это дело. Я уверен в этом
так же, как и в том, что рядом находится Строуфорд-парк.
— Возможно, вы и правы, — ответил Лейдекер, — однако не
стоит тешить себя надеждой — обвинить Эда в соучастии нет никаких шансов. Даже
не будь окружной прокурор таким консерватором, как Дейл Кокс, у нас ничего бы
не вышло.
— Почему?
— Во-первых, сомневаюсь, что нам удалось бы доказать связь
между этими двумя. Во-вторых, парни, подобные Пикерингу, обычно очень лояльны к
тем, кого они причисляют к своим «друзьям», а ведь таковых у них очень мало их
мир в основном состоит из врагов. И потом, я сомневаюсь, чтобы на допросе
Пикеринг повторил хоть что-нибудь из того, что он изрекал, втыкая охотничий нож
вам под ребра. В-третьих, Эд Дипно далеко не дурак. Сумасшедший, да — возможно,
даже безумнее, чем Пикеринг, — но глупцом его не назовешь. Он станет все отрицать.
Ральф кивнул. Он был того же мнения об Эде.
— Даже если Пикеринг и скажет, что Дипно приказал ему найти
и убить вас — на основании признания вас одним из детоубийц-центурионов, — Эд
будет улыбаться и согласно кивать головой, мол, он был уверен — бедняга Чарли
поведает нам весь этот бред, возможно бедняга Чарли и сам во все это верит,
однако это не правда.
Загорелся зеленый свет. Лейдекер проехал перекресток и
свернул на Гаррис-авеню. «Дворники» автомобиля усердно работали. Оставшийся
справа Строуфорд-парк сквозь потоки дождя по стеклу напоминал размытый мираж.
— И что мы на это ответим? — спросил Лейдекер. — Дело в том,
что у Чарли Пикеринга длинная история, связанная с умственными отклонениями он
много путешествовал по психушкам: Джунипер-Хилл, Акадиа-хоспитл, Институт
психотерапии в Бангоре… Если есть еще заведения, где бесплатно лечат
электрошоком и смирительными рубашками, скорее всего, Чарли побывал и там.
В настоящее время его коньком стали аборты. В конце
шестидесятых он активно выступал против Маргарет Чейс Смит, рассылая доносы
повсюду — в полицию Дерри, в службу окружного прокурора, даже в ФБР — и
утверждая, что она русская шпионка. Он писал, что у него имеются
доказательства.
— Это невероятно!
— Конечно, но таков уж Чарли Пикеринг, и я могу спорить, что
в каждом захолустном городишке Соединенных Штатов найдется дюжина ему подобных.
Ральф ощупал прямоугольник повязки. Он никак не мог забыть карие глаза
Пикеринга — какими те были пугающими и одновременно исступленными. Он и так уже
не слишком верил, что обладатель этих глаз чуть не убил его, и теперь Ральф
опасался, что завтра все происходящее покажется ему так называемым смешением
сна с объективной реальностью, о чем так много говорилось в книге Джеймса А.
Холла.
— Хуже всего, Ральф, то, что одержимые, подобные Чарли
Пикерингу, становятся послушными марионетками в руках парней типа Дипно. Но
пока у нас нет никаких доказательств его причастности.
Лейдекер свернул на подъездную дорожку у дома Ральфа и
остановился позади огромного «олдсмобиля» с пятнами ржавчины на багажнике и
очень старой наклейкой на бампере — «ДУКАКИС-88» <Майкл Дукакис
баллотировался на пост президента США от Демократическом партии в 1988
году>.
— И кому же принадлежит этот бронтозавр? Профессору?
— Нет. Это мой бронтозавр.
Лейдекер недоверчиво посмотрел на Ральфа:
— Если у вас есть машина, зачем тогда мокнуть под дождем в
ожидании автобуса? Она неисправна?
— Машина на ходу, — нерешительно ответил Ральф, не желая
объяснять, что он не пользовался автомобилем уже более двух месяцев. — К тому
же мне не приходится мокнуть под дождем; на автобусной остановке есть навес. И
даже скамья. Правда, там нет кабельного телевидения, но подождем еще годик.
— И все же… — протянул Лейдекер, с сомнением оглядывая
«олдсмобиль».
— Последние пятнадцать лет я просидел за рулем письменного
стола, но когда-то работал коммивояжером. Целые двадцать пять лет я проезжал по
восемьсот миль в неделю. Когда же я осел в типографии, меня перестало тянуть к
баранке. А с тех пор, как умерла моя жена, вообще не осталось причин садиться
за руль. Меня вполне устраивает автобус.
Прозвучало правдоподобно: Ральфу не хотелось добавлять, что
он все больше не доверяет как быстроте своих реакций, так и остроте зрения. Год
назад, когда он возвращался из кино, мальчишка лет семи выбежал за мячом на
проезжую часть, и, хотя Ральф ехал со скоростью не более двадцати миль в час,
на протяжении двух ужасных секунд он был уверен, что собьет мальчугана.
Конечно, этого не случилось, но с тех пор Ральф садился за руль считанное число
раз.
Рассказывать это Джону не было необходимости.
— Ну что ж, дело ваше. — Лейдекер махнул рукой в сторону
«олдсмобиля».
— Вы сможете зайти в участок завтра к часу дня, Ральф? Я
буду там около полудня, так что смогу помочь. И угощу вас кофе, если пожелаете.
