Однако один из офицеров полиции Дерри считает, что все
происходило, мягко говоря, несколько иначе.
Репортаж Киркленда шел своим чередом, теперь на экране
крупным планом показывали Лейдекера, казалось, смирившегося с микрофоном,
маячившим у его лица.
— О спонтанности говорить не приходится, — произнес он. —
Налицо тщательно проведенная подготовка. Скорее всего, «Друзья жизни» заранее
спланировали, как именно ответить на согласие Сьюзен Дэй приехать с
выступлением, они просто выжидали, пока сообщение об этом не появится в
газетах, что и произошло сегодня утром.
Теперь камера показывала обоих мужчин. Киркленд одарил
Лейдекера своим самым проницательным взглядом.
— Что вы имеете в виду, говоря «тщательно проведенная
подготовка»? — спросил он.
— На большинстве плакатов, которые они несли, фигурировало
имя мисс Сьюзен Дэй. К тому же мы обнаружили более дюжины вот этих вещичек.
Маска «полицейский, дающий интервью» на лице Лейдекера
сменилась удивительно человеческими эмоциями; Ральфу показалось, что это
отвращение и неприязнь. Лейдекер показал прямо в камеру пластиковый пакет, и
несколько ужасных мгновений Ральф был уверен, что видит внутри искалеченного,
окровавленного младенца. Но затем он понял, что чем бы там ни было красное
вещество, внутри пакета находится кукла.
— Вряд ли они купили все это у Кмарта, — пояснил Лейдекер
телерепортеру. — Это уж сто процентов. Затем показали разбитые, перепачканные
стекла. Камера медленно переходила от одного окна к другому. Вещество на
измазанных стеклах сильно напоминало кровь, и Ральф решил, что он не хочет
доедать спагетти с сыром. — Демонстранты принесли с собой кукол, внутри которых
была смесь сиропа «Каро» с красным пищевым красителем, — подвел итог Киркленд.
— Они швыряли кукол в стены здания, выкрикивая лозунги против Сьюзен Дэй.
Два окна разбиты, но особенного ущерба не нанесено.
Камера остановилась, показывая запачканное оконное стекло.
— Многие из кукол разбились, — говорил между тем Киркленд, —
разбрызгивая вещество, сильно напоминающее кровь. Это, естественно, напугало
служащих, ставших свидетелями такой бомбардировки.
На экране появилась приятная темноволосая женщина в слаксах
и пуловере.
— О, посмотрит, это же Барби? — закричала Луиза. — Вот это!
Надеюсь, Симона тоже смотрит телевизор! Может быть, мне…
Теперь настала очередь Мак-Говерна усмирить ее.
— Я так испугалась, — говорила Барбара Ричардс. — Сначала
мне показалось, что они действительно бросают в окна эмбрионы или мертвых
младенцев, трупики которых им удалось каким-то образом раздобыть.
Даже когда прибежала доктор Харпер, успокаивая нас и убеждая,
что это всего лишь куклы, я не была вполне уверена.
— Как вы сказали, они что-то скандировали? — спросил
Киркленд.
— Да. Я слышала, как они выкрикивали: «Прочь из Дерри, Ангел
смерти!» На экране снова появился Киркленд.
— Около девяти часов утра демонстрантов доставили в
полицейский участок на Мейн-стрит, Лизетт. Насколько я понял, двенадцать из них
после допроса были отпущены, шестерых же арестовали за злостное хулиганство.
Кажется, в продолжительной войне против абортов в Дерри
прозвучал еще один выстрел. Джон Киркленд для новостей Четвертого канала.
— "Еще один выстрел…" — начал было Мак-Говерн и
вскинул руки.
На экране снова появилась Лизетт Бенсон.
— А теперь послушаем Энни Риверс, которая около часа назад
беседовала с так называемыми «Друзьями жизни», которых арестовали утром.
Энни Риверс стояла на ступеньках полицейского участка на
Мейнстрит вместе с Эдом Дипно и каким-то высоким, болезненно-желтушным типом.
Эд выглядел опрятным и особенно располагающим к себе в сером
твидовом пиджаке и брюках. Высокий мужчина с козлиной бородкой был одет
подчеркнуто небрежно — видимо, в его представлении именно так должны одеваться
пролетарии штата Мэн: вытертые джинсы, застиранная рабочая блуза, подтяжки
цвета пожара.
Ральфу понадобилась всего секунда, чтобы узнать его. Это был
Дэн Далтон, владелец магазина подержанной одежды. В последний раз Ральф видел
его по другую сторону витрины «Сэконд хэнд», машущего рукой в сторону Хэма
Дейвенпорта и всем своим видом как бы говорящего: «Кого интересует твое
мнение?»
И все-таки взгляд Ральфа был прикован к Эду Дипно, Эду,
такому аккуратному, подтянутому и собранному. Очевидно, Мак-Говерн почувствовал
то же самое.
— Господи, не могу поверить, что это тот самый человек, —
пробормотав он, — Лизетт, — говорила между тем хорошенькая блондинка, — со мной
рядом Эдвард Дипно и Дэниел Далтон, оба жители Дерри, арестованные за участие в
утренней демонстрации. Все правильно, джентльмены? Вас арестовали?
Они кивнули — Эд с едва заметной иронией, Далтон — с очень
решительным видом. Взгляд, которым он окинул Энни Риверс, можно было расценить
(по крайней мере, так показалось Ральфу) следующим образом: в какой же из
клиник, практикующей аборты, я видел вас, миледи?
— Вас освободили под залог?
— Мы заплатили сами. Сумма оказалась незначительной, —
пояснил Эд. — Мы не собирались причинять кому-либо вред, Да ведь никто и не
пострадал. — Нас арестовали только потому, что безбожные правовые структуры
этого города на нашем примере решили показать, на что они способны, добавил
Далтон. И Ральфу показалось, как на мгновение напряглось лицо Эда.
Выражение «снова-он-об-этом».
Энни Риверс вновь поднесла микрофон к губам Эда.
— Главное здесь не философия, а практика, — сказал он. —
Хотя людям из Центра помощи женщинам больше нравится разглагольствовать о своих
стараниях в области правовой защиты женщин и детей, об успешной лечебной
деятельности в прочих не менее полезных вещах, существует и обратная сторона.
Реки крови вытекают из Центра помощи женщинам.
— Невинной крови! — истерично воскликнул Далтон. Глаза
сверкали на его вытянувшемся, худом лице, и Ральф внезапно осознал: по всему
восточному Мэну люди смотрят эту программу и считают, что человек в красных
подтяжках — безумец, в то время как его сподвижник кажется вполне разумным и
рассудительным парнем. Это было почти забавно.
Эд расценил вмешательство Далтона как некий эквивалент
Аллилуйя и выдержал паузу, прежде чем заговорить снова.
— Кровопролитие, массовое убийство происходит в Центре уже
более восьми лет, — сказал Эд. — Многие люди — особенно такие радикальные
феминистки, как доктор Роберта Харпер, главный администратор Центра, —
предпочитают напускать туману, используя эвфемизмы типа «раннее прерывание», но
говорят-то они об аборте — акте оскорбления и насилия общества над женщиной.
