Но это все еще когда будет…
А сегодня вечером на вилле «Лунный свет» состоится грандиозная пьянка по этому поводу.
Поэтому я стою перед зеркалом и примеряю фрак.
Утром я позвонил администратору отеля «Фриско», в котором живу уже третий день, и сказал, что приглашен на эту вечеринку и не знаю, что надеть. Это позже я узнал, что буковки W.T., стоящие в углу пригласительной карточки, обозначают вовсе не инициалы автора послания, а то, что являться на прием должно в парадной форме одежды – фраке с белым галстуком-бабочкой – white tie…
Администратор сразу же зауважал меня и поклялся, что все организует. Через полчаса в дверь постучали и вошел пожилой седой джентльмен. Он измерил меня вдоль и поперек и отвалил. А еще через полчаса посыльный принес полный комплект обмундирования для светских приемов. Я расплатился и, когда он ушел, начал вертеться перед зеркалом. В комплект входили кроме собственно фрака, белоснежной манишки и, естественно, белого галстука дюжина носовых платков и шесть пар носков, которые должны со страшной силой гармонировать с белым галстуком-бабочкой.
Наличие носков меня порадовало необыкновенно – носки в доме всегда нужны, без носков иногда просто кранты. Я давно собирался их прикупить, побольше и все одного нейтрального, не очень маркого цвета, чтобы не тратить драгоценное время на поиски пары к внезапно возникшему одинокому носку цвета морской волны с розовыми крапинками по всему полю. Давно собирался, но руки так и не дошли – то я за чем-нибудь гоняюсь, то за мной гоняются, а бывает, вообще в тюрьму посадят, где просто не до носков – нужно побег готовить…
И еще меня ботинки порадовали, но не оттого, что трудно второй ботинок найти, а потому, что пришлись впору – мне всегда бывает проблемно подобрать подходящие туфли, то ли ноги у меня нестандартные, то ли обувь во всем мире тачают какую-то не такую, но в обувных отделах России, Америки и стран Европейского Сообщества я провожу обычно очень много времени и покупаю в конце концов не то, что пришлось впору, а ту пару, которую примерял последней.
Нет во мне той женско-американской страсти, которая называется «шоппинг». Я руководствуюсь принципом «пришел, купил, ушел», стараясь тратить на посещение магазинов как можно меньше времени. Это не относится, конечно, к магазинам, торгующим оружием, бытовой техникой или инструментами, – там я могу провести весь день, трогая руками и перебирая разные мужские игрушки, опасные для жизни, приятные для глаз или полезные в быту…
Рита в это время валялась на огромной кровати и давала мне разнообразные советы. По большей части эти советы были юмористического свойства, но все-таки я был вынужден в очередной раз признать, что моя красавица еще и умница.
И теперь из зеркала на меня смотрел то ли директор «Bank of England» – королевского банка Ее Величества, изготовившийся идти на прием в Белый дом, то ли посол Соединенных Штатов в Парагвае, который собирается нанести визит местному президенту республики.
В общем, выглядел я так, что хотелось поклониться зеркалу, пасть самому себе в ноженьки и просить о милости или пощаде, – уж больно благороден я там был и, признаться, чертовски обаятелен. Фрак – он и в Америке фрак.
Удовлетворившись созерцанием своей персоны, я повернулся к Рите и поинтересовался:
– Ты видишь теперь, с кем имеешь дело?
– Вижу, – пренебрежительно ответила она, – это для тебя, дикаря, фрак в диковинку. А я на все это давно уже насмотрелась.
– И что?
– А то, что манжеты не должны так торчать из рукавов, вот что. Дай-ка я…
И Рита, поднявшись с сексодрома, стала поправлять на мне разные мелкие детали. Через минуту, закончив с этим, она сказала:
– Вот теперь – другое дело. Внимательно осмотри себя в зеркале и запомни, что, где и как торчит. А то будешь выглядеть, как Утесов в «Веселых ребятах», когда он там фрак напялил. Понял?
– Понял, – поморщился я и стал снова рассматривать себя в зеркале, стараясь запомнить хитрости светского наряда, – ну а ты-то сама так и попрешься туда в джинсах? Ведь не поймут и примут тебя за уборщицу.
– Не боись, – ответила Рита и подошла к стенному шкафу, дверцы которого размерами напоминали гаражные ворота.
Раздвинув их, она сняла висевший на крючке длинный чехол и, расстегнув его, вынула потрясающее ярко-красное платье. Бросив его на кровать, она быстро разделась догола и, прежде чем я успел отреагировать на ее наготу, а надо сказать, что на Риту у меня рефлекс не хуже, чем у павловской собаки, – сразу все встает, – натянула платье на себя.
– Застегни, – сказала она и повернулась ко мне спиной.
Я втянул слюни, закрыл рот, сглотнул и застегнул тонкую, почти не заметную красную молнию.
Пошевелив плечами и поерзав внутри платья, тесно облегавшего ее гибкую спортивную фигуру, Рита повернулась к зеркалу и, посмотрев на себя, сказала:
– Ну вот. Теперь, я надеюсь, ты понимаешь, что рядом со мной ты будешь выглядеть в своем дурацком фраке просто как слуга?
Следующим номером ее программы были красные шелковые перчатки до локтей, а затем – красный же веер.
Она выпрямила стройную спину, развела плечи и, похлопав сложенным веером по ладони, спросила:
– Ну, что скажешь, кухаркин сын?
Сказать было нечего, и я был вынужден проглотить «кухаркина сына» молча.
Маргарита выглядела потрясающе, но все же я нашел в себе силы криво усмехнуться и равнодушным тоном поинтересоваться:
– Не боишься, что Терминатор возбудится и, забыв о своей благоверной, завалит тебя где-нибудь в кустиках?
– Боюсь? – Маргарита широко открыла глаза, – да я только об этом и думаю! Ну посуди сам – кто ты такой рядом с этим настоящим мужиком? Обычный одноглазый урка.
– А между прочим, денег-то у меня побольше будет, чем у твоего Конана-варвара.
– Зато у него оба глаза на месте.
– А у него уже брюхо растет!
– Зато американский гражданин.
– А у него жена есть.
– А ты дашь мне денег, и я заплачу за его развод.
– Что? – возмутился я. – Только через мой труп.
– С такой жизнью, какую ты ведешь, это не за горами.
– Да он уже давно импотентом стал из-за анаболиков!
Рита горестно вздохнула и сказала:
– Вот только это меня и останавливает. Черт с тобой, дикарь несчастный, бери меня, владей…
И она стыдливо потупилась.
Услышав это, я не стал дожидаться, пока Маргарита по женской привычке изменит мнение и, сорвав с нее красное платье, овладел.
