Генри заржал и торжествующе произнес:
– Это тебе за тупого американца. Один – один.
Потом он вытер слюну и задумчиво сказал:
– А отойти подальше не мешало бы. Леди права.
Я огляделся и предложил:
– Пошли к девочкам!
И указал на дверь, ведущую в гарем.
– Это мысль, – оживился Генри и мы одновременно посмотрели на Наташу.
– Даже не надейтесь, – сказала она злорадно, – я пойду с вами.
– О’кей, – сказал Генри и двинул десантным башмаком по двери, за которой нас ждали курочки Аль Дахара.
Дверь с грохотом распахнулась, мы выставили стволы, но в комнате площадью метров сорок было пусто. Помня о недавней ловушке, мы внимательно осмотрели дверной проем, все было вроде бы в порядке, и я первым не без содрогания перешагнул порог. Меня не нашинковало, и Генри с Наташей последовали за мной. Дверь в противоположной стене тоже оказалась без сюрпризов, зато в открывшейся за ней комнате мы обнаружили двух бледных от страха безбородых толстяков, которые, увидев нас, заслонили своими жирными сиськами следующую дверь и испуганно заголосили тонкими голосами.
Генри прислушался к тому, что они говорили, усмехнулся и сказал, кивнув на них:
– Это евнухи. Говорят, что если мы увидим жен Аль Дахара, он убьет их.
Сказав это, Генри наставил на евнухов пушку, состроил ужасную гримасу и что-то сказал. Евнухи задрожали, но не двинулись с места и всем своим видом выказали решимость умереть, но не сдаться.
– Смотри-ка, – с веселым удивлением сказал Генри, опуская пистолет и отворачиваясь от них, – кастраты, а смелые! Ладно, я надеюсь, что мы достаточно удалились оттуда.
Он снова повернулся к евнухам и спокойно заговорил с ними. При этом он показывал пистолетом то на дверь, через которую мы вошли, то на боковую стенку, и я понял, что он объясняет им, что неплохо бы в сторонку отойти, а то сейчас как бабахнет…
Те только испуганно жмурились и отрицательно мотали головами. Генри махнул рукой и сказал:
– Черт с ними. Отойдем к той стене, ну а там…
Мы отошли, и он сказал:
– Откройте рты.
Мы с Наташей торопливо выполнили ценное указание, и Генри, который тоже приоткрыл рот, нажал большим пальцем на красную кнопку.
Через одну комнату от нас раздался громовой удар.
Одновременно послышался шум падающей первой двери, которую вынесло ударной волной, и тут же наша дверь, на которую мы все смотрели, не сводя глаз, слетела с петель и, грохнувшись на пол, со скрежетом поехала через всю комнату к ногам замерших от ужаса евнухов.
Следом за ней ворвался вихрь пыли и мелких обломков, будто в предыдущем помещении кто-то махнул огромным веником, заметая строительный мусор. Комната заполнилась пылью, и Генри сразу же стал быстро чихать.
Наконец шум падающих обломков утих и мы, оставив причитающих евнухов на волю Аллаха, выбрались на площадку.
Стены, скрывавшей музей Аль Дахара, не было.
Как и предполагал Генри, казавшаяся монолитной плита, отделявшая лестницу от музея, была пустой внутри. В открывшейся внутренности развороченного каменного короба можно было разглядеть согнутые взрывом мощные металлические рычаги и шарниры.
Однако времени на то, чтобы знакомиться с творчеством хитроумных арабских механиков, у нас не было, и мы устремились в сокровищницу.
– Шевелитесь! – подгонял нас Генри, – сейчас все, кто там у них есть, спешат к нам в гости.
Я шевелился и без его понуканий и, подойдя к витрине, в которой хранился Коран, поднял с пола кусок кирпича и с размаху ударил им по стеклу. Раздался звонкий щелчок, и кирпич, вырвавшись из моей руки, улетел в угол. Стекло осталось невредимым, а я затряс ушибленной рукой.
– А ты что думал? – сказал за моей спиной Генри и выстрелил в витрину.
Стекло ахнуло едва ли не громче, чем прозвучал выстрел, и осыпалось сверкающей грудой мелких осколков, напоминавших необработанные алмазы, которые я в прошлом году увез из Эр-Рийяда.
Смахнув стеклянную крошку с темного деревянного переплета, я, неожиданно заволновавшись, вынул старинную книгу из витрины и сунул ее в опустевший рюкзак, который забрал у Генри после того, как он выложил из него взрывчатку. Закинув рюкзак за спину, я повернулся к выходу и сказал:
– Все. Теперь – на крышу.
Наташа подошла ко мне сзади и засунула в рюкзак что-то, завернутое в истлевшую тряпку.
– Вот теперь все, – сказала она, и мы помчались по коридорам и комнатам, наплевав на все ловушки и высоко перескакивая пороги.
К счастью, до двери на винтовую лестницу, уходившую высоко вверх, мы добрались без приключений. Я осторожно отворил ее и прислушался. Тишина. Оставалось только надеяться, что мертвые с косами не будут поджидать нас на этом головокружительном спиральном подъеме.
Обернувшись, я кивнул Генри, и мы начали осторожное восхождение к небу. Я, как всегда, – впереди, за мной – Наташа, а тыл прикрывает Генри.
На днях он уверял нас, что у него есть еще два глаза сзади. Но не там, где мы подумали, а на затылке. По мне, так хоть на затылке, хоть на жопе. Главное – чтобы нас не накрыли с тыла.
Наконец, подъем окончился, и мы оказались у низкой дверцы, ведущей на крышу. Генри, обойдя меня, встал впереди и, приоткрыв дверцу, выглянул на крышу. Несколько секунд он изучал обстановку, затем прикрыл дверь и хриплым шепотом сказал:
– Вертолет на месте. На крыше двое, оба пялятся вниз. Мой – правый, твой – левый.
Я кивнул, и Генри медленно открыл дверь.
Недалеко от вертолета у каменного парапета тусовались двое вооруженных калашами джигитов. Они заглядывали через парапет вниз и что-то кричали. Снизу доносились хриплые гортанные ответы.
Генри сразу же навел пушку на того, кто был справа, но я придержал его руку и укоризненно прошептал:
– В спину?
И, наведя ствол на своего, громко произнес интернациональное слово:
– Эй!
Они обернулись одновременно, и так же одновременно мы с Генри нажали на спусковые крючки. Хлопнули два выстрела, и оба джигита, мелькнув ногами, исчезли за парапетом.
Снизу раздался многоголосый яростный вопль.
Мы бросились к вертолету, и по дороге Генри успел сказать мне:
– Ты дурак, Нельсон. Здесь нет честных бойскаутов, и выстрел в спину не подлость, а козырь. А если бы он оказался лучше, чем ты?
Я не нашелся, что ответить, но мы уже подбежали к вертолету и пора было проходить регистрацию и занимать места согласно купленным билетам.
Открыв дверь шестиместной кабины, Генри по-хозяйски устроился в кресле пилота и сразу начал быстро и профессионально щелкать многочисленными тумблерами. Мы с Наташей разместились во втором ряду, и наконец, повинуясь заклинаниям Генри, двигатель вертолета ожил и лопасти винта начали медленно проплывать над стеклянным колпаком кабины.
