Стрелками они были еще теми.
Первым, в кого они попали, оказался толстенький визирь.
Его голова нелепо дернулась, и мозги пополам с кровью и голубовато-белыми осколками черепа оказались на стене рядом с дверью, а тело мешком свалилось на богато инкрустированный пол.
Потом от стены вокруг прохода во все стороны полетели штукатурка и каменная крошка, а мы в это время, пригнувшись, уже делали первые скачки в сторону лестницы. На площадке я успел оглянуться и увидел, как трое гвардейцев Аль Дахара, скорчив яростные рожи, водили перед собой стволами автоматов, словно пьяные садовники шлангами. Они поливали медными пулями со свинцовой начинкой приблизительно ту сторону света, в которой видели нас с Наташей, и я возблагодарил Аллаха за то, что они такие кретины.
На самом деле уложить нас обоих в первую же секунду было не сложнее, чем попасть из дробовика в гаражные ворота с пяти метров.
Но коктейль из священной ярости, тупой ненависти и афганского гашиша полностью отключил их мозги, и, судя по всему, нажимая на спусковые крючки, они воображали, что сейчас стены рухнут и похоронят нас под сотнями тонн камней.
Как бы не так. Стеночки были – что надо.
На площадке Наташины туфли на высоком каблуке полетели в разные стороны, потом она высоко задрала узкий подол дурацкого вечернего платья, и мы бросились вниз по лестнице. Подошвы штиблетов из крокодиловой кожи были скользкими, и я, проклиная все на свете, несколько раз чуть не упал. Рядом со мной, прыгая через несколько ступеней и шлепая по ним босыми ногами, неслась Наташа.
Стрельба наверху прекратилась, и послышался громкий топот бросившихся за нами стражников. Спустившись на один марш, мы с Наташей сделали синхронный разворот и увидели внизу, в конце лестницы, освещенный солнцем проем выхода на улицу, который можно было считать промежуточным финишем на этой спринтерской дистанции.
– Надо было стрелять в другого, – быстро дыша, сказал я Наташе, – слева от него сидел Надир-шах.
– Откуда я знала! – раздраженно ответила она, и в это время на верхней площадке раздались гортанные крики.
Наташа, высунув руку в пролет, нажала на спуск. Прозвучала быстрая, почти автоматная, но очень короткая очередь, и сверху послышался крик боли, потом ругательства и проклятия, в которых несколько раз прозвучало красивое имя «Шайтан». Преследователи притормозили.
Через несколько секунд оказались на улице. Бежать нужно было только в сторону наших. Других вариантов не было.
Добежав до парка, мы спрятались за деревья и перевели дух. Тут на полянку выскочили пятеро наших бойцов. Мясник-Батчер по моему распоряжению остался с Аленой, которую он должен был вывести к северным воротам, где мы позже заберем ее в вертолет.
– Что, уже началось? – радостно заорал Роджер Уотерс, державший в могучей клешне пулемет с неестественно толстым стволом.
К пулемету снизу был приделан магазин размером с коробку из-под телевизора.
– Да, началось, – ответила Наташа, и, выхватив у него из ножен десантный тесак, надрезала им платье и резким движением оторвала узкий и длинный подол, под которым обнаружились моднейшие трусы, состоявшие из белых ленточек шириной миллиметров по пять, которые спереди едва прикрывали вход в волшебную страну, а сзади и вовсе исчезали между упругими загорелыми ягодицами.
– У-у-у-у! – дружно взвыли ротвейлеры, увидев такое, а Уотерс, не растерявшись, достал из кармана бумажку в пятьдесят долларов и ловко засунул ее Наташе за трусы.
Видать, напрактиковался в стрип-барах, собака!
– Угомонитесь, кобели! – сказал я, и кобели тут же дисциплинированно угомонились.
Один из них протянул мне «Узи» и «Люгер», а также несколько обойм к ним.
Повесив «Узи» на плечо, я стал рассовывать обоймы по карманам, и в это время со стороны крыльца донеслись возбужденные голоса.
Осторожно выглянув из-за деревьев, мы увидели, что на улицу выскочили шестеро бородатых бандитов и, выставив автоматы перед собой, стали оглядываться по сторонам.
Я схватился за «Узи», но мистер Уотерс отодвинул меня мощной татуированной рукой и сказал:
– Отдохни, сынок, дай-ка мне…
После этого он передернул на своем танковом пулемете затвор, похожий на дверную щеколду, и, выйдя из-за деревьев, нажал на спуск.
Пулемет неторопливо загрохотал, напоминая отбойный молоток, да и действие у него оказалось почти таким же. От стены, у которой сгрудились жаждавшие нашей крови воины Аллаха, полетели кирпичи, а сами они один за другим повалились на землю.
Эффект применения этого пулеметика оказался ужасающим.
У одного из гвардейцев Аль Дахара оторвало руку, и она, вертясь, упала на землю, а голова другого разлетелась так, будто в ней взорвалась граната.
Уотерс прекратил огонь и, повернувшись к нам, сказал:
– Учитесь, щенки!
Однако времени на эффектные кинематографические разглагольствования не было, и я спросил:
– Что с девочками?
Генри, будучи старшим, ответил:
– Когда началась пальба, я раздал обслуге оружие и приказал защищать их, как конституцию Соединенных Штатов.
Я посмотрел на Наташу, которая в это время засовывала честно заработанный полтинник в бюстгальтер, и, вздохнув, сказал:
– Обкуренные недоумки, которые во дворце – не в счет. Они, конечно, будут палить во все подряд, но ковбои из них никудышные. А вот те, которые подтянулись ночью вместе с Надир-шахом – серьезные ребята. Имейте в виду.
Генри кивнул и, как бы в подтверждение моих слов, со стороны дороги к южным воротам раздался одиночный выстрел, и Уотерс схватился за ухо.
Между его пальцами показалась кровь, и он завопил:
– Ах ты, мусульманский козел! Ну, я до тебя доберусь!
Все пригнулись, а Генри бросил на Уотерса пренебрежительный взгляд и сказал:
– Ну что, пошли?
Я посмотрел на Генри и ответил:
– Пошли. Напоминаю: ваша задача – прикрывать нас с Наташей, пока мы будем делать там свои дела. Потом – на крышу и в вертолет. А что Алена?
– Они с Батчером пробираются к северным воротам.
– Хорошо. Ну, с Богом.
И мы, внимательно посмотрев по сторонам, бросились к главному входу во дворец.
Я хорошо помнил, где находится сокровищница, поэтому, поднявшись на площадку второго этажа, залитую кровью, мы остановились и Генри приказал четверым ребятам оставаться здесь и валить всех подряд.
Заглянув в обеденный зал, который десять минут назад мы с Наташей покинули так невежливо, и посмотрев на застреленного твердой женской рукой Садика, валявшегося на ковре, мы огляделись, и Наташа, неожиданно подняв пистолет, выстрелила в камеру слежения, которая как раз поворачивалась в нашу сторону.
