Ну, а я от этих его речей только увереннее себя чувствовать стал и говорю:
— Сергей Александрович, я понял ваш намек. Позвольте мне объяснить вам кое-что. Как я уже говорил, я — реаниматолог. А это значит, что я не просто слежу за тем, как человек болеет, и таблеточки ему выписываю. Моя специальность — спасать людей от смерти в критических состояниях. И стоматит от геморроя я как-нибудь отличу. Да и аппендикс, если надо, откромсаю сам, без посторонней помощи. А кроме того, мне много раз приходилось запускать остановившееся сердце. И еще много разных дел делать. В общем, начинайте ваш экзамен, лично я — готов.
Капитан удовлетворенно кивнул, открыл «Справочник судового врача», полистал его, подумал и спрашивает:
— А скажите мне, Евгений Викторович, вот, например, у вашего капитана сильно болит живот, температура под сорок, он лежит на койке, поджав колени к животу, и стонет. И рядом с ним стоит тазик, в который он время от времени травит, а через каждые десять минут ползает в гальюн и дрищет там, как поливальная машина, а лицо у него в поту, и, кроме того, на сквозняке его качает от слабости. Что будете делать?
Так, думаю, это ты меня решил на острое пищевое отравление пробить. И отвечаю ему, а сам улыбаюсь:
— Ну, что я могу сказать… Для начала это значит, что закупили вы, например, в той же Маниле, несвежую говядину. А ваш судовой повар, кок, стало быть, приготовил из нее рагу, которое коварно скормил своему капитану, и теперь ждет, когда капитан откинет копыта. В общем, по описанным вами симптомам, это — классическое острое пищевое отравление. И действовать я буду следущим образом.
И дальше я в красках рассказал, как буду заправлять ему резиновую кишку в пищевод, как буду капельницу ставить, как я ему метоклопрамит по вене прогоню, как накормлю активированным углем, в общем — как обойдусь с ним по полной программе.
Закончил я про острое отравление, он кивнул и давай опять справочник перелистывать.
Короче говоря, рассказал я ему об инфаркте, о первой помощи при открытом переломе, о воспалении легких и о белой горячке. Все изложил, как на лекции, с подробностями и примерами из своей личной практики, а про белую горячку расписал так, что они с секондом аж заслушались.
Захлопнул он справочник и сказал:
— Да, Евгений Викторович, теперь я понял, что у вас была богатая практика и что с этого момента экипаж рефрижератора «Нестор Махно» может быть спокоен за свои драгоценные жизни.
А потом повернулся к секонду:
— Петр Данилович, будьте любезны, оформите все бумаги. Ну, там еще, покажите нашему новому врачу его каюту… Да что я вам рассказываю, сами все знаете.
Он встал из-за стола, протянул мне загорелую руку, на которой болтались золотые часы, и сказал:
— Считайте, что вы уже вписаны в судовую роль и поставлены на довольствие. Мы отходим послезавтра в тринадцать ноль-ноль, так что до этого времени можете развлекаться на берегу, если желаете.
Ответив на его рукопожатие, я сказал:
— Я эту Америку уже видеть не могу. Я лучше по кораблику поброжу, посмотрю — что да как. Это ведь мое первое плавание, так что хочу освоиться на борту.
— И это правильно, — заключил капитан, и мы с секондом вышли из рубки.
— Поздравляю вас, молодой человек, — сказал Петр Данилович, держа меня под ручку, — вы выдержали экзамен с честью. Мастер наш, должен вам сказать, человек придирчивый, и если вам за полчаса удалось доказать ему, что вы стоите своей заявки, то ваше дело в шляпе. Сейчас я покажу вам вашу каюту, а дальше делайте что хотите. Ужин в восемнадцать.
Часть вторая АТЛАНТИКА
Глава 1 СЕКС-ЛИКБЕЗ ДЛЯ МОРЯКОВ
Мы были в открытом океане. Рефрижератор «Нестор Махно», на борту которого я уже четвертый день находился в роли корабельного врача, ходил под либерийским флагом и в данный момент имел на борту груз аргентинской говядины и американских ножек Буша. Нормальный бизнес. А еще через десять суток мы должны были оказаться в Гамбурге, где я попросту слиняю на берег, и капитан Довженко, такая уж у него была знаменитая фамилия, опять окажется без «ликаря».
Не знаю, догадывался ли он о такой возможности, но, сидя с ним за одним столом в кают-компании, я уже не однажды ловил на себе его пытливый взгляд Что касается моих обязанностей врача, то пока что, слава богу, я был без работы. Никто из команды на здоровье не жаловался, у меня в амбулатории был полный порядок, так что я шлялся по судну, бездельничал и точил лясы со всеми, кто не был чем-нибудь занят. А для пытливых взглядов, по-моему, была еще одна, и, возможно, более веская причина.
В первый же день, когда «Махно» еще стоял у пирса, офицеры, а я теперь тоже относился к этой категории, собрались в кают-компании на ужин и принялись за салаты. Неожиданно дверь открылась, и в салон вошла женщина, несшая поднос, на котором были расставлены стаканы с компотом из сухофруктов.
Я посмотрел на нее и обмер. Сердце сильно ударило в грудь, и от ног поднялась холодная волна. Эта женщина была до боли похожа на Настю.
Конечно, позже, когда я уже присмотрелся к ней, то понял, что сходство это было весьма приблизительным, но в первый момент я испытал шок. Я сам, своими руками, похоронил мою Настю на окраине Душанбе, выбрав такое место, чтобы ее могилу никто и никогда не смог ни найти, ни осквернить. И вдруг на другом конце света она неожиданно оказывается на идущем через океан судне. Наверное, на моем лице отразилось что-то необычное, потому что она задержала на мне взгляд и чуть-чуть нахмурилась. Однако, через несколько секунд, когда она поставила поднос на стол и открыла рот, наваждение улетучилось.
— Ось я тутачки компотик принесла, кушайте на здоровьичко, — жеманно произнесла она с мягким украинским акцентом и, значительно посмотрев на капитана, повернулась к двери.
Но капитан остановил ее и, бодро пережевывая огурец, сказал:
— Галя, познакомься, это наш новый судовой эскулап. Его зовут Евгений Викторович. Так что прошу любить и жаловать, а если тебе вдруг захочется заболеть, то обращайся к нему.
Галя повернулась ко мне и, придерживая короткую юбчонку, на которой спереди висел микроскопический белый кружевной передник, сделала книксен.
— Очень приятно. Галя.
Я оторвал зад от стула и, проглотив кусок, ответил:
— Евгений. Тоже очень приятно.
Она сладко улыбнулась и, виляя довольно выразительной попкой, вышла.
Я с облегчением вздохнул и воткнул вилку в салат.
Нет, подумал я, конечно же — нет.
А ведь как похожа!
Но это только внешне, и то метров с пятнадцати. А когда она заговорила, то я понял, что эта капитанская подстилка не имеет ничего общего с той чистой и нежной женщиной, которая разбудила меня однажды утром в тайге. И то, что она принадлежала капитану, я тоже понял сразу. Ее выдал интимный взгляд, брошенный на загорелого молодчагу мастера. Да и вообще, всем известно, что капитан обычно сам выбирает себе буфетчицу на рейс, чтобы было с кем покувыркаться в свободное от вахт и прочей работы время. Так сказать, заместительница жены.
