Снаружи трехэтажный дом из белого кирпича, построенный в форме куба в двух десятках метров от берега Финского залива и окруженный высоким забором из бетонных плит, выглядел почти безвкусно и явно уступал в монументальности и архитектурных наворотах соседним коттеджам со всеми их башенками, флюгерами, вычурными балкончиками, колоннами, мраморными ступенями и безупречно разбитыми на обширной территории, цветущими под кронами корабельных сосен садами с аккуратными беседками и вымощенными тротуарной плиткой пешеходными дорожками. Но когда джип Лимона миновал похожий на дзот КПП поселка и через пару минут въехал в услужливо открывшиеся автоматические ворота, выкрашенные простой зеленой краской, Артем понял, что это была только одна сторона медали. Та кричащая роскошь, которую он увидел внутри дома, заставила его на секунду-другую ощутить себя муравьем, случайно забредшим в логово саблезубого тигра. Впрочем, это чувство улетучилось так же быстро, как и появилось. Зависть к чужому богатству никогда не отравляла Артему жизнь. Тем более он не завидовал лидеру «карельцев», понимая, какими деньгами оплачен весь этот дворец…
Двое скуластых, в меру накачанных парней, несмотря на жару, одетых в серый омоновский камуфляж с шевронами охранной фирмы на рукаве, вооруженных помповыми ружьями, не удостоили пожаловавших братков не только рукопожатием, но даже дежурным приветствием. Просто один из шкафов сообщил по рации о прибытии гостей и, получив добро, проводил троицу на второй этаж, в залитый ярким светом огромный каминный зал. После чего тихо исчез за высокими дверями, такими же белоснежно-золотыми, как и все убранство зала включая распахнутые шторы, кожаную мебель, облицовку не востребованного в такую жару огромного камина и стоящий в дальнем углу, возле раскидистой пальмы, рояль с открытой крышкой.
Бывший десантник-интернационалист, награжденный за Афган орденом «Красной Звезды», Константин Силов, по прозвищу Мастер, с которым Артем лично встречался впервые и историю которого слышал краем уха в популярной телепрограмме журналиста Игоря Родникова «Криминал-информ», оказался невысоким, скромных габаритов русоволосым мужчиной лет сорока пяти. Одетый в белоснежную рубашку, черные брюки и сверкающие лаком остроносые туфли, бандитский авторитет стоял возле огромного, в половину стены, распахнутого окна и, заложив руки за спину, смотрел на отливающее лазурью и аквамарином море, над гладью которого висело раскаленное солнце, а где-то на линии горизонта угадывались очертания идущей под парусом океанской яхты. Артем, Наиль и Лимон терпеливо ждали, когда лидер «карельцев» оторвется от созерцания Финского залива и удостоит их вниманием. Но прошло не меньше минуты, прежде чем Мастер подал голос.
– Лимон, иди погуляй, – не оборачиваясь сказал авторитет. Битюг засопел, развернулся и, в который уже раз исподлобья взглянув на Артема, вразвалочку покинул зал.
Мастер обернулся, костяшкой указательного пальца пригладил тоненькую щеточку усов, в течение нескольких секунд внимательно изучал чужака, неожиданно оказавшего его группировке неоценимую услугу, затем кивком указал гостям на стоящие в центре зала, вокруг стеклянного столика на бронзовой скульптурной подставке, два кресла и диван. Он первым опустился на одно из скрипнувших кожей кресел. Артем последовал примеру тяжело рухнувшего на диван Наиля.
– Папа, – не выдержав, Хитрый начал разговор первым, – у Артема серьезные проблемы.
Его ищут менты. Он майора мусорского завалил, опера. Я обещал помочь…
– Раз обещал, значит, поможешь, – спокойно произнес авторитет. – С тачкой своей уладил? – Мастер достал из стоящей на столике деревянной коробочки сигарету с белым фильтром, закурил, шумно вдохнув дым, и откинулся на спинку кресла.
– Она в сервисе у Мелконяна, – кивнул Наиль. – Обещал к среде привести в порядок.
– Давай по порядку, – потребовал лидер «карельцев». – Ты был в зале…
– На полчаса заехал, по «груше» постучать, – подтвердил бригадир. – После того как узнал о расстреле Кости Пилота с младшим брательником, у меня такая шиза началась. Думал, точно убью кого-нибудь, кто первым под руку подвернется. Хорошо, про зал вспомнил. Да и ехать далеко не пришлось, я как раз рядом со спорткомплексом был. Стучу, в общем, как заведенный, Артем заходит. А тут, как специально, «груша» от крюка оторвалась…
Мастер усмехнулся, перевел взгляд на приглашенного им вместе с Хитрым беглеца:
– Продолжай. Только с самого начала и без пурги. Как и за что ты завалил мента?
– Давай, Грек, – видя, что спарринг-партнер медлит с ответом, поддержал Наиль, ткнув Артема кулаком в плечо. – Представь, что ты в церкви, на исповеди.
Кощунственное, дикое по своей сути сравнение татарина уже не покоробило Артема. Он сам удивился, как легко смог перешагнуть психологический барьер и рассказать лидеру «карельских» бандитов и одному из его бригадиров историю своих злоключений. Глядя на авторитета могущественной, по мнению журналиста Родникова, – контролирующей не менее четверти всего Петербурга группировки, он вдруг ощутил, как лежащая на душе невыносимая тяжесть мало-помалу начинает таять. Начав с украденного карманником паспорта и банкета в честь тридцатипятилетия озернинского чиновника Киржача, разбитой гитары солиста рок-группы «Чиф и команда» и злополучного жульена, выплеснутого пьяным именинником ему в лицо, Артем подробно пересказал все события последних двух суток, включая трагически завершившийся ночной визит незваных гостей в квартиру Анюты, автослежку и драку на Петергофском шоссе, погибших в адском пожарище отца и больную сестру, известие о сердечном приступе у мамы, чудом не стоившие ему жизни милицейские выстрелы вдогонку, оставленную в Ломоносове машину с простреленным стеклом, встречу с бывшим сокурсником из ФСБ и его вероломное предательство, спонтанное решение попросить помощи у Наиля, отказ от этого решения, неожиданно скрутивший его возле черной «девятки» приступ тошноты, стремительное возвращение в спортклуб через женскую раздевалку, безукоризненный захват первой группы наемников, неудачную попытку дублеров в упор расстрелять БМВ Хитрого из двух АКСУ, а также удивительную, пугающую любого не привыкшего убивать человека легкость, с которой он застрелил киллера, выскочившего из блокированной машины. Впрочем, не совсем так. О своих ощущениях Артем ничего не сказал, ограничился констатацией факта: мол, да, убил, потому как было за что – не окажись «бамбук» Наиля бронированным, он, Артем, погиб бы вместе с бригадиром. В заключение монолога бледный, вынужденный заново переживать все события последних двух суток Артем рассказал о содерждании своего телефонного разговора с Лакиным, свидетелем которого стал Наиль, и о полученом от эфэсбэшника страшном известии. Смерть Анюты лишала его последней надежды доказать свою невиновность в убийстве работающего на «КСК» ссученного мента. И, формально, тоже была на его счету…
Когда Артем замолчал, в залитом солнцем просторном каминном зале коттеджа на некоторое время установилась напряженная тишина. Только слышался треск сгорающих от затяжек крупинок табака в двух сигаретах и доносящийся через настежь распахнутое окно монотонный шум сосен в сочетании с далеким, едва различимым собачим лаем и криками летающих над морем чаек.
