Покончив с ней, он обернулся и успел увидеть перекошенное от злобы загорелое лицо с впалыми щеками и разгибающуюся в его сторону руку с короткоствольным серебристым пистолетом. Еще доля секунды – и произойдет непоправимое. На хитрые финты времени, увы, уже не было. Выронив разводник и прыгнув грудью вперед, Артем в падении успел вцепиться пальцами в запястье сжимающей оружие руки и рывком увести ее в сторону. Несмотря на видимое отстутствие глушителя, раздавшийся глухой хлопок мало походил на пистолетный выстрел. Пуля ушла вниз, под углом примерно в сорок пять градусов, и не причинила ему ни малейшего вреда…
Пальцы повалившегося на пол Артема буквально впились в запястье стрелка и тот, не удержав равновесия, рухнул на него сверху. Два сильных удара кистью об пол – и рука загорелого разжалась, выпустив ствол. Однако так просто сдаваться мужик явно не собирался. Завязалась драка не на жизнь, а на смерть. Несмотря на значительно превосходящие габариты, Артем не без труда справлялся с юрким, цепким и необыкновенно сильным физически противником, как выяснилось, знающим толк в рукопашных схватках. Рыча и катаясь по полу прихожей, меняя захваты и не давая противнику ни единого шанса как следует провести болевой или удушающий прием, Артем напирал, как мог, стремясь во что бы то ни стало поймать то неуловимое мгновение, когда опричник Киржача допустит роковую ошибку. И она не заставила себя долго ждать. Немалую роль в этом сыграл тот факт, что Артем был совершенно гол, в то время как на противнике имелись брюки, рубашка и пиджак.
Поймав воротник пиджака и посильнее дернув, Артему удалось слегка придушить противника и, воспользовавшись моментом, в два счета перевернуть его на живот, придавив мордой к колючему коврику для вытирания обуви. Оставалось только его зафиксировать и можно было праздновать победу. Если к создавшейся ситуации вообще подходил такой термин… Но тут в позвоночнике Артема вдруг полыхнула такая адская боль, что он непроизвольно вскрикнул. Пальцы его сразу разжались, мышцы, словно по команде, ослабли. Хрипя и корчась, Артем повалился набок и скрючился, неестественно вывернувшись и не имея возможности не то что дышать, но даже шевельнуть мизинцем. Старая травма позвоночного диска, несколько лет назад стоившая ему карьеры в большом спорте, увы, напомнила о себе в самый неподходящий момент…
Два удара ногой в голову поставили точку в схватке.
Голоса недавних «спарринг-партнеров» теперь доносились до оглушенного, пребывающего в сильнейшем болевом шоке Артема, словно из глубины колодца.
– Она мертва… Ты ее застрелил… И он тоже мертв…
– Это козел драный во всем виноват… Хорошо, ствол не засвеченный…
– Здоров бык… Что будем делать?… Ты как хочешь, Дмитрич, а я сваливаю. Твои проблемы, сам и разбирайся…
– Нет, Марго… Сначала ты поможешь мне все тут устроить… Тащить на себе труп небезопасно, придется разыграть спектакль… Давай, быстро раздевай его…
Последнее, что почувствовал Артем, – это прикосновение рифленой пистолетной рукоятки к своей ладони. А затем сознание его стремительно померкло, и он полетел в бездонный колодец, наполненный чем-то вязким и скользким. Словно его сбросили в яму с гремучими змеями.
* * *
Он еще слабо соображал, глаза застилала мутная пелена, но неведомая сила уже втолкнула его, едва стоявшего на ногах и машинально сжимавшего вложенный в руку серебристый пистолет, в спальню. Покачнувшись и застонав при виде двух неподвижных окровавленных тел, Артем ткнулся спиной в дверной косяк и, зажмурив глаза, с перекошенным, окаменевшим лицом медленно сполз на пол.
А может, то, что он сейчас увидел, только галлюцинации?
Усилием воли Артем заставил себя снова открыть глаза и чуть повернуть голову…
Усатый, из предметов одежды на котором были только наручные часы, лежал ничком на кровати, сверкая бледной лохматой задницей. Шмотки были нарочито аккуратно уложены в кресло у стены. На виске зияла страшная, сочащаяся сукровицей, рана от удара разводным ключом. Орудие убийства лежало тут же, на ковре, в двух шагах от успевшей перед смертью натянуть китайский шелковый халатик Анюты. Под левой грудью девушки расплылось алое пятно от вошедшей в область сердца пули…
Жуткая сцена, словно сошедшая в реальную жизнь из французской мелодрамы. Любой мент, перешагнувший порог квартиры, без малейших колебаний сразу же представил бы себе картину разыгравшейся здесь трагедии: вернулся муж и, застав свою половину в постели с любовником, схватил первое, что подвернулось под руку, и со всего плеча приложил сопернику по башке. Пойманная на месте прелюбодеяния изменница успела выскочить из-под переставшего двигать задом кобелька, покинуть оскверненное супружеское ложе и даже прикрыть свою наготу домашним халатом, но это ее не спасло, а лишь отсрочило возмездие. Отшвырнув ключ, обладатель ветвистых костяных выростов на голове произнес короткую, полную чувства обличительную речь, после чего хладнокровно выхватил противозаконно имеющийся пистолет и точным выстрелом покарал изменницу. А затем, с чувством выполненного долга….
Что? Что?! Что?!!!
Эта мысль молнией промелькнула в гудящей голове Артема за тысячную долю секунды, за миг перед тем, как он, отошедший от шока и оцепенения, сначала с недоумением посмотрел на зажатый в руке чужой пистолет, а затем размашистым жестом отбросил его в сторону, резко отпрянул от дверного косяка, поднялся на непослушные ватные ноги, сделал всего шаг и упал на колени рядом с лежащей с закрытыми глазами и, казалось, сладко спящей на зеленом ворсистом ковре Анютой. Бережно поднял ее на руки и вдруг, окончательно осознав необратимость и весь ужас случившегося, зарыдал, сотрясаясь от волнами прокатывающихся по всему телу судорог. Его глаза, полные слез, не мигая, смотрели в одну точку – в рваный центр расплывшегося на груди девушки алого пятна.
Время словно остановилось. Все вокруг – квартира, стены с шелковыми обоями, ковер, кровать с лежащим на ней трупом, виднеющиеся за прикрытыми шторами облезлые крыши домов напротив, приглушенный стеклопакетами шум изредка проезжающих по ночному проспекту автомобилей – все вдруг перестало существовать, превратившись в пыль, в мираж, в картонные декорации дьявольского спектакля, где главные роли достались ему и Ане, а режиссером был сам Сатана.
А потом что-то неуловимое снова заставило Артема очнуться и обрести все утраченые чувства. Губы. Артем готов был поклясться, что губы девушки, а вслед за ними и веки чуть заметно дрогнули. Господи, какой же он кретин! Урод! Дебил! Ведь он даже не удосужился проверить – дышит ли она!!!
«Она жива! Жива!! Жива!!!» – взорвалось в мозгу у Артема. Прыжком метнувшись в прихожую, он схватил трубку стоящего на полочке для ключей телефона, уронил аппарат на пол, поднял его, треснувший вдоль всего корпуса, но каким-то чудом продолжающий работать, набрал «ноль три» и, дождавшись щелчка соединения, заорал, что было голоса:
– Скорее! Человек умирает! Огнестрельная рана, в сердце!..
Когда диспетчер неотложки записала адрес и повесила трубку, Артем вернулся назад в спальню, сорвал с измятой кровати подушку, подложил под голову Анюте, упал рядом на колени, взял ее прохладную руку, прижал к щеке и, покрывая ладонь поцелуями, громко зашептал, словно молитву:
