Вместо Венеции Наташа фотографировала Максима -
он красивее по ее утверждению. Как будто все прошлые годы не замечала его
рядом, она не могла налюбоваться сейчас, и сама этому удивлялась. Когда он в
белом - она в постоянном обмороке.
- Демон! - обзывалась она, не в силах отвести
глаз от скромного одеяния своего мужа. Простая белая майка с коротким рукавом и
треугольным воротничком-вырезом, простые белые джинсы и простой серый ремешок.
Сначала они вдвоем вернулись на мост Риальто,
чтобы получше рассмотреть его вблизи. Здесь же в магазинчике Макс купил
забавные часы-ходики. Потом они просто бродили по улицам Венеции, и Макс
пытался найти тратторию, которую показала Стефания, где продается местное блюдо
со страшным названием. Однако в этих кривых улочках легко заблудиться, а
ориентиров никто из них не запомнил.
- Андрюхи тут не хватает, - ухмылялся Макс. - У
него как будто с рождения в мозгу карты хранятся, и он их заранее наизусть
учит.
- Да и пожрать он не против, наверное, не забыл
бы, где эта забегаловка!
В общем, поиски были неудачными, и
путешественники насладились обычными бутербродами. По пути довольно часто
гондольеры предлагали свои услуги.
Перекусив на бегу и двинувшись дальше, попали в
те кварталы, где практически не было туристов. Зашли в открытую продуктовую
лавочку купить воды, а там нет никого, и на голос никто не выходит. Прождали
несколько минут - никто не появляется, и тогда просто взяли воду и оставили у
кассы деньги. Никто догонять не стал.
Время прошло быстро, и надо было уже возвращаться
на площадь Сан Марко. Там встретились с Ириной и отправились на пристань, где
всю их группу рассадили по четырем гондолам. Все гондольеры были в традиционных
тельняшках, но почему-то без соломенных шляп. Они медленно тронулись с места
(гондола может только медленно) и поплыли сначала по Большому каналу, а потом
свернули в первый же узкий канальчик. На Большом канале большинство зданий
выглядело еще ничего, а здесь уже было много обшарпанных стен, и кое-где
ощущался неприятный тухлый запах. Навстречу попадались другие гондолы, и
"водителям" приходилось ювелирно расходиться друг с другом. Катались
примерно с полчаса и проплыли в общей сложности метров 300. Макс этой прогулкой
остался разочарован, впрочем, побывать в Венеции и не поплавать на гондолах -
была бы не полная картина.
Не желая идти в отель, который снова оставлял
желать лучшего, Максим опять предложил погулять. Наташа была уже уставшая, и
"прогулка" обернулась "отсидкой" в одном из ресторанов.
Макс не возражал. Они заняли столик на открытом балконе, нависающим над
каналами с периодически проходящими по ним гондолами, и вид отсюда создавал как
раз атмосферу стереотипной Венеции.
Это был последний город их спешного путешествия.
Впереди еще неделя отдыха на Сицилии в одном из городов, название которого
Наташе ни о чем не говорило, но все равно было грустно. Пляжный отдых - это уже
совсем другое, он не имеет ничего общего с историей. Ей нравилось, как Максим
рассказывал то, что знал об Италии из туристических отзывов, передач по ТВ и
учебников. Он почти не использовал незнакомых терминов, а все используемые
сразу же расшифровывал. Она даже спросила с замиранием сердца:
- А про Францию ты много знаешь?
- Про Францию? - Макс прикинул в уме. - С
семнадцатого века примерно по середину девятнадцатого - много. Остальное
эпизодически. Когда поедем во Францию, я тебе расскажу.
Слово "история" теперь обладало для
Наташи особым смыслом.
- Кто я? - объясняла она мужу свою вечную
задумчивость. - Вот ты, Максим, потомок немецкого солдата Карла Веллера. Твоя
бабушка осталась сиротой, но позже из плена вернулся ее брат. У твоей бабушки,
кроме твоего отца, еще шестеро детей, но уже от другого мужчины. Твой отец
мальчишкой пришел пешком через пол-России на Черное море. Вырос, был ужасным
ловеласом, но встретил Машу, молоденькую семнадцатилетнюю девчонку. Случайно
родился ты... Твой отец рассказывал мне про бабушку твоей бабушки! Пять
поколений, Макс! А кто моя история?
- Я.
- Ты мое настоящее, а не история.
- Я твое прошлое, настоящее и будущее! А если
тебя так интересует, кто были твои биологические родители, так ты же слышала
эту историю!
- Цепочку из скольких человек прошла эта байка?
Ты думаешь, в этой сплетне осталось много правды? Что за люди - мужчина и женщина,
которые меня сделали? Что за люди, которые не приняли меня в свою семью? Они
плохие? Почему они заставили отдать меня в детдом? Кто моя мать? Как ее зовут?
Чем она занимается? Какие книги читает? Вспоминает ли она обо мне..? А, может,
у нее все плохо? Может, ее жизнь похожа на ад? А кто мой отец?
Спортсмен-пенсионер? Или спорт был его молодежным увлечением? У меня есть
братья или сестры? Ведь наверняка есть, да? Мои половинки. Такие же люди, как
я. Только, наверное, младше...
И, раскинув руки в стороны, то ли демонстрируя
свое одиночество, то ли обращаясь к Небу, покусывая губу, чтобы не заплакать, и
борясь с мимикой, едва не кричала мужу:
- Кто я?! Я так тоскую по той себе, которую не
знаю! У меня должно быть другое имя, другая родословная!
- У тебя есть другое имя, - сообщил Максим. -
Тебя Эвелиной назвали. А фамилия у тебя все равно моя, так что...
- Эвелиной? - перебила Наташа. Ее истерика на
мгновение притормозила, уступая место новой информации. - Точно! Это именно то,
что должно быть...
Как и полагается музыканту, она услышала
звучание, и оно моментально вписалось в общий эмоциональный фон. Девушка
растерянно смотрела вперед и шептала:
- Да. Это МОЁ имя, а не "Наташа".
Эвелина.
- Не знаю никакой Эвелины, - возразил Макс. - Я
полюбил Наталью.
- Она дала мне имя, она не собиралась меня
отдавать... Она выбрала мне имя - с такой любовью и так точно, словно знала уже
тогда, что я такая... Почувствовала...
- Наташа, - твердо сказал Макс, и девушка
протерла пальчиком протекающие краешки глаз. - Ты именно с ЭТИМ именем - такая!
Неординарная, сильная, честная. Ты актриса, у тебя будет еще столько имен!
Разве в них дело?
Слезы текли совсем без стеснения. Максим взял
свою девочку за руки.
- Малыш, я знаю, что это трудно. Потерпи.
Наташа была преисполнена такой любви и
благодарности ему за поддержку и терпение, что хотела только одного -
извиниться за то, что не может справиться самостоятельно.
- Как ты меня выносишь со всеми моими
истериками? - спросила она виновато. Наташа выговорилась, и ей стало
значительно легче.
- Я люблю тебя, - ответил Макс нежно. - Ты
любила когда-нибудь?
8 день. Аэропорт. Переезд на курорт.
Италия - это то самое место на планете, где
можно снова стать собой. Наташа здесь, как дома. Руины - это то, где ей сейчас
комфортно, ведь она точно так же - на нуле, сломанная до основания.
