- Идите все в жопу! - орала она в ответ. Пытаясь
вытереть слезы, водила грязной ладошкой по щекам и снова плакала, плакала,
плакала.
- Идите в лагерь, - исправил ее просьбу Максим
Викторович и кивнул своим ребятам: давайте, идите.
Он долго пытался поставить Беллу на ноги: ее
ножки совершенно не слушались, словно земля казалась ей невероятно мягкой - она
делала шаг, и ее тело не верило, что не провалилось.
- Перепугалась? - спрашивал он вполголоса, и тут
же, не сдержавшись, добавлял раздраженно: - А разве ты не этого хочешь от
парней? Разве не для этого так развратно одеваешься?
Макс уже не знал, кого ругать: местных пацанов,
Беллу или себя за то, что не уследил за ней. А может быть, за то, что до сих
пор не перевоспитал ее... Видя, что она не в силах идти, позволил ее сесть на
землю, сам сел рядом (здесь как раз чистое сухое место), обнял девчонку и долго
бормотал ей что-то успокоительное на ухо. Комары кусали его голую спину, а он
этого даже не чувствовал: все укутывал и укутывал Беллу своим свитером, чтобы
она перестала дрожать. Интуитивно понимал, что не должен ее упрекать, только
тогда Белла начнет принимать участие в разговоре, и вскоре она уже стала
осознанно реагировать на его реплики.
- Бельчонок, что именно тебя так напугало? -
спрашивал он. - Ну, пьяные пацаны, что удивительного? Вполне можно было
ожидать, что они поведут себя, как животные.
- Максим Викторович, они не пьяные! Это у них
тут, походу, нравы такие. Я в жизни не думала, что мужчины НАСТОЛЬКО сильнее
женщин! А их еще и трое... Они бы меня изнасиловали, если б успели! Я чуть с
ума не сошла! Я ничего не могла сделать! НИЧЕГО!
- Зато сколько парней тебя спасать прибежало! -
возразил Максим. - А ты на них наорала. Да они за тебя готовы были поубивать
этих подонков!
Теперь в Белле стал просыпаться стыд: весь класс
видел ее голой, и она стесняется возвращаться в лагерь. Одни проблемы с этой
девчонкой.
- Если не вернешься в лагерь, то останешься
здесь одна? - уточнил директор.
Ее домик находится рядом с обеденной поляной, и
сейчас здесь прекрасно слышны разговоры сегодняшних поваров, готовящих ужин.
- Вечером засыпать нормально или так же шумно? -
поинтересовался Максим, вспомнив, что три дня подряд разрешает молодежи
оставаться у костра, сколько им захочется.
- Не знаю, я вырубаюсь в первую секунду, как моя
голова касается подушки, - отшутилась Белла. Вообще-то, шумно, но своих
одноклассников она не выдаст. Вчера, например, она сама сидела там до середины
ночи и изо всех сил хохотала с Олегом.
Белла достала из своей сумки влажные салфетки.
- Максим Викторович, Вы мне спину не протрете?
Мне кажется, я вся в царапинах.
Он согласился, взял у нее упаковку салфеток, и
Белла повернулась к нему спиной.
- Я сниму свитер? Он же все равно Ваш...
- М-м... подожди! - замялся мужчина, прекрасно
помня, что под свитером у нее голое тело. - Давай, я лучше тебе кого-нибудь из
девчонок пришлю?
- Да ладно, я Вас не стесняюсь, - откликнулась
Белла простодушно.
- Да я не о тебе сейчас беспокоюсь, - улыбнулся
Макс.
Она оглянулась на него через плечо и, поняв,
смущенно опустила глаза.
- Тогда я лучше сама попытаюсь, - пробормотала
она устало. - Девчонки меня терпеть не могут, а я отвечаю им взаимностью, так
что никого из них мне видеть не хочется, - и снова оглянулась на него с
благодарностью: - Спасибо. Я переоденусь и верну Вам кофту.
Он кивнул и даже собрался уходить, но взглянул в
лицо девочке - и передумал. Она даже бровки расслабить не может - такое
жалостливое выражение! Уголки рта печально опущены, даже несмотря на подобие
улыбки, которую она пыталась изобразить, чтобы показать, что все нормально.
Настоящая белочка - рыженькая с темными прядками; ей бы не один хвостик, и не
такой растрепанный, как сейчас, а две "кисточки" на макушке... А вот
челочка - в самый раз: коротенькая, тоненькая. Карие глаза так спокойно и
безмятежно смотрят, что не верится, что это она еще несколько минут назад
дрожала и нервно срывалась на обеспокоенных окружающих.
Он уже сделал ошибку: не надо было показывать
ей, что он видит в ней женщину. Хотя это искренне. Весь массив учеников со всей
школы для него - дети, а эта девчонка, единственная - нет. Но не надо было ей
это демонстрировать. Надо было сделать вид, что он относится к ней, как к своей
дочери. Дочку же видел голой - и ничего страшного при этом не чувствовал;
просто - ничего! Белка его не стесняется, и он не должен бояться увидеть
какие-нибудь интимные части ее тела... Плечи, например. Можно подумать, она
станет показывать ему еще что-то!
- Давай, - потянулся он снова за салфетками.
- Мой парень узнал, что я девственница, -
сказала Белла, отложив свитер и прикрывая голую грудь ладошками. - Он долго
смеялся мне прямо в лицо... Так обидно было, до слез прям. Можно подумать,
другие девчонки девственницами никогда не были! А потом спросил, не шучу ли я.
Перестал ржать, только когда я несколько раз повторила, что не шучу. Тогда он
просто сказал, что неопытная девчонка ему не нужна, он хочет секса, а не возни.
- Он смеялся не потому, что ты девственница, а
потому, что ты развратно одеваешься при этом, - объяснял Максим Викторович,
осторожно водя влажной салфеткой по кровавым ссадинам на спине девочки. -
Знаешь, ты же, в принципе, можешь вообще не сообщать парням об этом, а
девственную плеву порвать самостоятельно.
- Да дело не только в этом, хочется и набраться
опыта тоже, чтобы, когда я найду хорошего человека, ему не пришлось со мной
"возиться"... А насчет порвать самостоятельно... Я уже думала об
этом, но мне так страшно сделать себе больно. Это, понимаете, как, например,
моя мама сама себе уколы делает, а я в жизни так не смогу!
- Так ты из-за этого полезла к тем подонкам? -
догадался Максим. - Из-за ссоры с парнем? Что это, месть?
- Да нет, не месть... Мне было плохо с ним, но
расстаться с ним тоже оказалось нелегко. Знаете, мне шестнадцать, но я уже
успела понять, что посторонние парни дают девчонке гораздо больше внимания, чем
свой собственный... Всегда так было: он испортит мне настроение, а я пройду по
улице, и настроение улучшится: парни улыбаются, говорят комплименты, хотят
познакомиться... А сейчас получилось не так. Не пойму, почему.
Одна царапина лихо сворачивала со спины под
грудь. Белла задумалась. Максим проводил рукой по ее ребрам - протирал
салфеткой, но так смущенно, словно ласкал - и больше всего в данный момент
хотелось наклониться и поцеловать ее плечико. Жаль, что нельзя.
- Всё, зайка, - констатировал директор, сложив
салфетку. - Жить будешь.
- Я не зайка, я белка, - улыбнулась девушка,
надевая чистую майку, и Максим вдруг понял, что девочки обращают особое
внимание на его машинальные ласковые слова.
