Коул вернулся в комнату и достал из ящика стола документ. Прошлым вечером он позвонил своему адвокату и объяснил, какого рода бумага ему нужна – брачный контракт с несколькими специфическими условиями. Рэй Фосс честно постарался скрыть свое изумление, но оно все-таки звучало в его голосе, когда он спросил:
– Ты уверен?
Коул заверил его, что говорит вполне серьезно. Брачный контракт должен ясно фиксировать, какие огромные выгоды получит Фейт, если будет вести себя как преданная супруга, и что она лишится всего до последнего гроша, если не будет придерживаться буквы этого документа.
– Ты что, совсем ничего ей не оставишь?
– Ничего.
– Суд этого не одобрит.
– Плевать на суд, до него дело не дойдет. Подготовь документ и пришли мне к завтрашнему утру.
Люди, работающие на Коула Камерона, не привыкли ждать от него объяснений, но Рэй знал его так давно, что имел на это право. Он попытался убедить Коула отложить составление документа на день или два, чтобы все хорошенько обдумать, может, даже встретиться, чтобы обсудить детали.
– Главный смысл документа предельно прост: моя обворожительная невеста должна знать, чего лишится, если вздумает со мной развестись или изменить мне. Жена Цезаря должна быть вне подозрении, моя тоже. Во всяком случае до тех пор, пока она принадлежит мне.
– Принадлежит?
Коул мысленно отругал себя за оговорку. Конечно, Фейт должна принадлежать ему, но совсем не как вещь, а как женщина.
– Действительно дурацкое слово, – согласился Коул. – Я, конечно, имел в виду «принадлежит к моей семье». Словом, я хочу удостовериться в ее порядочности. Рэй, ты сможешь составить документ в срок?
Рэй смог. Документ прибыл ранним утром и теперь ждал своего часа. Коул уже заранее предвкушал, как вытянется лицо Фейт, когда она прочтет его.
Клерк копался в бумагах и даже не взглянул на Фейт, когда она подошла.
– Да? – бросил он, не глядя.
– Я к Коулу Камерону.
– Мистер Камерон в номере люкс. Как о вас доложить?
Клерк удосужился поднять голову и взглянуть на нее.
– Миссис Камерон! – воскликнул он. – Рад вас видеть.
Фейт не припоминала, чтобы ей приходилось видеть этого человека раньше.
– Спасибо, – ответила она. – На какой этаж мне пройти?
– На четвертый. Мистер Камерон ожидает вас. С вашего позволения я вызову коридорного, он вас проводит.
– Не стоит, – остановила его Фейт. – Я найду сама.
– Это займет всего одну минуту.
– Спасибо, но это лишнее.
Клерк взял трубку внутреннего телефона, а Фейт прошла к лифту. Конечно, он звонит Коулу, докладывает, что она пришла.
Старенький лифт тащился медленно. И слава богу. Фейт совсем не торопилась принять новый удар судьбы. Теперь у нее была слабенькая надежда: Элмор Букмен сказал, что Коул не сможет отнять у нее сына, разве что вовлечь Фейт в бесконечную бессмысленную тяжбу, но вряд ли он на это пойдет. И, кроме того, разве может нормальный человек жениться на женщине, которую презирает? Ну а если все-таки женится, в сумочке у нее лежит документ, который гарантирует ее безопасность.
В холле четвертого этажа Фейт подошла к зеркалу и критически оглядела себя. На ней было легкое белое платье. «Все-таки следовало надеть джинсы, – подумала она. – А то Коул вообразит, что я наряжалась специально для него».
Дверь в конце коридора отворилась, и в дверном проеме показался Коул – ее Злой гений. Правда, облик Злого гения был более чем повседневным: летние брюки и легкая рубашка.
– Фейт, – негромко окликнул он.
Ей хотелось убежать, но она не позволила себе даже дрогнуть: нельзя показывать врагу свою слабость. Вчера она поддалась ему, но больше этого не случится. Девять лет назад связь с Коулом разбила ее жизнь, разве этого не довольно? Фейт мужественно направилась к открытой двери, радуясь в душе, что ей удалось овладеть собой. Он отступил назад, пропуская ее в комнату. Выбора не оставалось.
Коул пригласил ее сесть, и она села на стул, чтобы придать разговору деловой тон. Коул остался стоять и наверняка прекрасно сознавал, что это на нее давит.
– Как Питер? – рассеянно спросил он.
– Хорошо.
– Ты ведь не сказала ему о наших планах?
– Нет, не сказала. – Этот ответ дался ей уже легче.
– Хорошо, я хотел сказать ему сам.
– Значит, ты не передумал.
– Жениться на тебе? Ах нет, «устроить шутовскую свадьбу», ты ведь так сказала, Фейт?
Коул сел на диван и достал из ящика стола небольшую стопку бумаг.
– Так или иначе, у тебя есть выбор. Прочти вот это.
Фейт взяла бумаги. От волнения буквы скакали у нее перед глазами, и она не в силах была прочесть хоть слово.
– Это брачный контракт, – любезно пояснил Коул.
– Разумеется, – отозвалась Фейт. Она сосредоточенно начала читать.
Перед ней параграф за параграфом разворачивалась вся ее будущая жизнь, распланированная до мельчайших подробностей. То, что Коул захочет составить подобный документ, не вызывало у нее сомнений, но такого она, откровенно говоря, не ожидала. Коул будет руководить в ее жизни всем, вплоть до одежды и украшений. Все, что ей будет необходимо, оплачивается только со счета Коула. Если возникнет необходимость в дополнительных счетах, они тоже будут открыты на его имя. Она не может снимать со счета по чеку более установленной на месяц суммы. Раз в квартал бухгалтеры Коула будут проверять, не нарушено ли это правило.
– Как видишь, я сделал все возможное, чтобы ты не сколотила себе кругленькую сумму за моей спиной, – самодовольно изрек Коул, когда Фейт перевернула очередную страницу.
Кто бы сомневался. Коул относился к ней как к дорогой содержанке, не более.
На третьей странице разъяснялись ее обязанности. Она должна путешествовать вместе с ним. Вести себя как хозяйка его дома.
Фейт подняла глаза.
– Странно, что ты не написал, как мне ухаживать за сыном: во сколько он будет ложиться спать или принимать ванну, как часто я должна проверять домашние задания. Не могу поверить, что ты оставляешь это на мое усмотрение.
– Представь себе, я доверяю твоему материнскому инстинкту.
– Сердечно благодарна, – произнесла Фейт с нескрываемым сарказмом и перевернула страницу.
Если она потребует развод – что же она получает? Разумеется, ничего. В случае измены с ее стороны она лишится опеки над Питером.
– Почему ты не написал, что будет, если ТЫ потребуешь развода или изменишь мне?
– Потому что этого не случится.
– И я должна тебе верить?
