Хозяин пожал плечами и отступился, решив, что великие люди
имеют право на маленькие слабости.
В этот день магазин Серафимчика закрылся в обычное время.
Хозяин убрал большую часть выставленных в зале украшений в сейф, оставив только
то, что лежало в огромных небьющихся витринных окнах. Ключи от магазина он
передал Горобцу, сделал ему последние наставления и уехал ужинать в ресторан
«Кокошник».
Горобец налил в блюдце молока, покормил своего лопоухого
любимца и настороженно прислушался к окружающей тишине.
Казалось бы, в магазине было спокойно, но феноменальное
чутье Горобца, которое ценили в нем еще выше, чем силу и меткость, говорило о
надвигающейся опасности. Это беспокойное чувство заставило его несколько раз
подряд обойти магазин, заглядывая в каждую кладовку, в каждый чулан. Все было в
порядке, все на своих местах, но тревога не оставляла его. На всякий случай он
посадил щенка в корзинку, где тот заснул на мягкой подушке, потом проверил
маузер и застыл в коридоре, куда выходили двери хозяйского кабинета, кладовой и
торгового зала. Он стоял неподвижно, прислушиваясь к любому шороху, к
поскрипыванию старой солидной мебели, к еле уловимому дыханию сквозняка и к
своим собственным ощущениям. Он весь превратился в слух и ожидание. Он знал,
что сегодня, может быть, даже сейчас, что-то произойдет, и был к этому готов.
Борис шел в почти полной темноте вслед за капитаном Сивым.
Коридор несколько раз изменил направление, и сейчас уже трудно было сказать,
где они находятся. В спину сипло дышал Сельцов, не отставая ни на шаг, так что
любая попытка воспользоваться темнотой и сбежать была заранее обречена на
провал.
Неожиданно Сивый остановился, так что Борис едва не налетел
на него. Капитан достал из-за пазухи какой-то план, посветил на него фонариком
и, кивнув, прошептал:
– Почти пришли.
Затем он повернулся к Борису и вполголоса сказал:
– Теперь, земляк, твой выход. Когда дойдем до места, я
отодвину панель, откроется проход. Ты выскочишь, быстро перебежишь коридор и
выключишь свет. После этого падай на пол, чтобы не попасть под пули. Больше
тебе ничего делать не нужно, остальное – наша со штабс-капитаном забота.
Сивый развернул перед Борисом лист бумаги, на котором был
изображен план какого-то помещения. На одной стороне был поставлен крупный
жирный крест – Сивый ткнул в него и сказал, что это – проход, в который
выскочит Борис. На другой стороне стоял крестик поменьше. Сивый сказал, что это
выключатель.
– Почему я? – спросил Борис, холодея от скверного
предчувствия.
– Ты, земляк, – молодой, – ответил
Сивый, – молодой и шустрый. Мы добежать не успеем. Штабс-капитан весь
израненный, хромой, я тоже бегать не мастер. А ты успеешь, не бойся!
– А кто там будет-то? – Борис задавал вопросы
только для того, чтобы потянуть время в смутной надежде улучить момент для
побега.
– Кто будет? – переспросил Сивый. – Сторож,
старик… – при этом голос капитана прозвучал удивительно фальшиво.
«Вот оно что! – понял Борис. – Они хотят
использовать меня как приманку, как наживку. Вытолкнут под пули, а пока этот
сторож – если, конечно, он там один, – пока он будет убивать меня, эта
парочка нападет на него… Мне уготована роль живого трупа, бегающей мишени. Судя
по интонации Сивого, сторож – очень опасный человек. Значит, моя смерть
неизбежна, Сивый заранее ее спланировал, и только для этого они отбили меня на
улице от преследователей… Что делать? Как спастись?»
Вслух он сказал:
– Господин капитан, что это значит? Ведь мы же, судя по
всему, идем на обычное ограбление! А ведь мы – русские офицеры, и не можем
марать своего звания!
– Вот как заговорил? – зло прошептал Сивый, низко
нависнув над Борисом. – Честь не хочешь марать? А то, что тысячи русских
офицеров голодают после того, как проливали кровь за отечество, – на это
тебе наплевать? Все эти спекулянты, инородцы проклятые, и там в России жирели,
и здесь богатеют! Не успели перебраться в Константинополь и уже обзавелись
здесь магазинами, ресторанами, гостиницами… Они должны заплатить нам за нашу
кровь, за наши страдания, и они нам заплатят!
Даже в слабом свете маленького фонаря было видно, как
побагровело лицо капитана. Слегка отстранившись, он внимательно посмотрел на
Бориса и закончил:
– Мы спасли тебя – там, на улице, от твоих врагов.
Думали, что ты – один из нас, взяли тебя на дело, и теперь обратного хода нет.
Ты будешь с нами до конца и сделаешь все, что я прикажу. Иначе…
Наступившее после этих слов молчание было весьма
красноречиво. Борис понял, что его загнали в тупик, и выхода из этого тупика
нет.
– Тогда хоть дайте мне револьвер!
– Револьвер тебе ни к чему, – холодно ответил
Сивый, – ты все равно не знаешь, где будет стоять сторож, и не сможешь в
него прицелиться. Твое дело – выключить свет, а если ты будешь стрелять, то не
успеешь добраться до выключателя.
Борис понял, что его приговорили к смерти и не хотят давать
ни малейшего шанса на спасение. Оставалось надеяться только на свое
феноменальное везение, о котором так часто говорил Горецкий…
Капитан Сивый остановился и прижал палец к губам. Борис
внутренне собрался: сейчас от каждой мелочи зависела его жизнь. В правый бок
снова ткнулось что-то твердое: это Сельцов напоминал о своем присутствии, чтобы
Борис не вздумал колебаться.
Сивый зажал фонарик в зубах, осторожно взялся обеими руками
за деревянную окантовку, слегка выступавшую из стены, и потянул на себя. Панель
бесшумно подалась, открыв квадратный проем. Сивый быстрым движением отставил
панель в сторону, схватил в правую руку револьвер и сделал бешеными глазами
знак Борису: «Вперед!»
Капитан был напряжен, как пантера перед прыжком. Глаза его
горели сумасшедшим огнем. Борис понял, что секундное промедление будет стоить
ему жизни, и бросился в проем, как в детстве бросался с обрыва в темный омут
возле мельницы.
Выскочив в слабо освещенное помещение, он перекатился по
полу, пытаясь по дороге осмотреться. Он находился, по-видимому, в задней
комнате магазина, где были составлены какие-то металлические ящики и запасные
прилавки. Под потолком слабо светился мутный шар дежурного освещения. Бросив
взгляд на противоположную стену, Борис не увидел на ней выключателя.
«Подставили! – понял он. – Выпустили меня вперед,
как живую мишень, чтобы отвлечь охранника!»
И в это мгновение на пороге комнаты возник огромный
рыжеволосый человек. Гибкий и молниеносный, он выхватил тускло блеснувший
маузер и вскинул его, целясь в Бориса. Борис, чувствуя, как бешено бьющееся
сердце отсчитывает последние мгновения его жизни, снова перекатился по полу,
попытавшись скрыться за массивным прилавком красного дерева. При этом он задел
прилавок, оттуда упала какая-то корзина. Борис инстинктивно схватил ее,
заслонившись от неизбежного выстрела… И тут случилось непонятное.
