Наконец, когда она уже подумала, что где-то поблизости край света, Слейд свернул на узенький грязный проселок. Фары выхватили из темноты домик из стекла и дерева. Слейд погасил фары, заглушил двигатель, и тишина накрыла машину.
— Вот и он, — сказал Слейд.
«Кто он?» — подумала Лара. Здесь были только дом, ночь, лес… и мужчина рядом с ней. Этот чужой человек — ее муж.
Неожиданно стало трудно дышать.
— Где… — она сглотнула комок, затем прокашлялась, — где мы?
— Озеро Арроупойнт. — Он кивнул головой в сторону домика. — Я построил его пару лет назад.
Слейд тоже прокашлялся. Голос у него звучал напряженно. Он вылез из машины, подошел к дверце, за которой сидела Лара, открыл и протянул руку. Лара проигнорировала его ладонь, вышла из машины и побрела за ним. Демонстративность жеста разозлила его. С ним обращались как с чем-то очень сильно раздражающим.
— Земля неровная, — сказал он, стараясь изобразить нейтральный тон, — а нижняя ступенька не очень хорошо закреплена. Я собирался починить, но…
— Меня все это не интересует.
Ее отрывисто-грубые слова казались почти жестокими. Слейд сжал кулаки, глядя, как она забирается по ступенькам на крыльцо. Она вся была жесткость и непримиримость, и неожиданно он подумал о предстоящих им трех днях и о том, как это будет. Они вдвоем в глухом местечке вместе с их взаимной ненавистью.
Зачем он привез ее сюда? «Черт побери, — подумал он, разгружая багажник, — чистый идиотизм». В такое место везут женщину, с которой хотят остаться наедине.
Не только ночью, но и днем. Остаться на неделю, может быть, на всю жизнь…
— Ты собираешься открывать дверь или я должна стоять тут всю ночь?
Лара смотрела на Слейда с крыльца. Взошла луна, и его лицо стало виднее — злое, презрительное. Лара подумала, что выглядела бы точно так же, если бы с ней говорили таким хамским тоном.
Но она ничего не могла с собой поделать.
Зачем он привез ее сюда? Как осмелился?! В этот дом, отрезанный от всего мира? Где водопровод? Телефон? Электричество? Неужели она обречена следующие несколько дней страдать в компании Слейда?
Она повернулась к нему спиной, высоко подняв голову, и сунула руки в карманы джинсов.
Он хочет поговорить? Ладно. Отлично. Они могли поговорить в Бостоне. В Нью-Йорке. Хоть посреди улицы, где угодно, в любом месте… но не здесь. Не в этом мирном захолустье, где не на что посмотреть, кроме Слейда, не о чем думать, кроме, как это было бы, если бы Слейд любил ее. Если бы он привез ее сюда, потому что хотел бы провести остаток дней и ночей в ее объятиях.
Лара отшатнулась от двери.
— Отвези меня обратно в город.
— Не будь смешной.
— Ты слышишь меня, Слейд? — Она скрестила руки на груди и следила за тем, как он поднимался по лестнице. — Я не хочу прозябать в этом… в этом Богом забытом месте.
— Уже поздно, — оборвал он резко, открывая дверь и входя в темный дом. — Ты устала и раздражена, как и я. Утром все будет видеться в другом свете.
— Все будет видеться точно так же, как и сейчас. Послушай меня! Я не хочу оставаться здесь. Разве не ясно, или мне еще раз повторить?
Вместо ответа он поставил сумки за дверь и поискал выключатель. Зажегся свет, осветив комнату, которой она могла бы восхититься, не будь так рассержена. Облицованные деревом стены, пол паркетный. Длинная софа перед массивным каменным камином.
— Я тебя слышал. — Слейд слегка толкнул ее вперед и закрыл дверь. — И мое сердце разбито, потому что тебя не интересует мое жилище.
Лара резко повернулась к нему, на бледном лице выделялись багровые пятна.
— А ты чего ожидал? Что я увижу это… это убежище и решу, что ты не такой уж плохой парень? — Она вздернула подбородок, голубые глаза сверкали гневом. — Ты мне не нравишься! Я не нравлюсь тебе. И все разговоры на свете — о Майкле, о наших различиях — ничего не изменят.
Слейд смотрел, как она обошла его и направилась к двери. Он чувствовал, как что-то поднимается в нем, ярость, которая не имела отношения к тому, что она говорила, и даже к тому, что она делала. Это имело отношение к тому, что гнездилось в его подсознании все эти дни, и пришла пора разобраться с этим.
— Ты права. — Голос у него был низким и хриплым. — Разговоры о нашем сыне не помогут.
— Честность, наконец-то, — сказала Лара. Может быть, причина была в том, как она сказала это — оскорбительно. Может, в том, что повернулась к нему спиной и направилась к двери так, будто его здесь не было. Может быть… Но Слейд взорвался. Рычание вырвалось у него из груди. Он схватил ее за плечи, резко повернул к себе и прижал к стене.
— Хочешь честности, сладкая? Ты получишь честность!
Лара посмотрела ему в лицо. Его глаза были похожи на тучи перед грозой, рот словно вырезан из гранита. За его спиной стоял Страх.
— Отойди от меня, — сказала она спокойно.
— Ты когда-нибудь думала, что и я не в восторге от всего этого? Что, может быть, у меня были планы на жизнь и меньше всего я хотел получить жену, которая все перевернет?
— Не я настаивала на этой шутке со свадьбой!
— Нет. Ну, конечно, не ты. — Его рот скривился. Она сделала движение, пытаясь выскользнуть, но он вернул ее на место. — Ты вообще считаешь, что Майклу не нужен отец.
— Я сказала, что пересмотрела этот вопрос. Я сказала, что ты можешь навещать его так часто, как только захочешь, если позволишь мне освободиться от этого брака.
— Если позволю тебе сбежать обратно в Балтимор, ты имеешь в виду.
— Там мой дом, моя работа. Там была моя работа, пока не появился ты и стал корчить из себя бога. Тебе не важно, что у меня была своя жизнь? Дом, карьера, друзья…
— А, друзья, — рявкнул он, и его тон заставил ее насторожиться.
— Что, — спросила она осторожно, — ты хочешь этим сказать?
— Мужчины — вот о чем ты говоришь, детка. У женщины вроде тебя не бывает других друзей.
— Ты не знаешь ничего о женщинах вроде меня.
— Я знаю все, что хочу знать, — бросил он. — Или, ты думаешь, я забыл, как мы встретились?
— Я не могу в это поверить, — неестественно захохотала Лара. — Ты был инициатором всего этого. — Она ткнула пальцем ему в грудь. — Ты позвал меня в отель. А потом лез вон из кожи, чтобы объяснить мне, что интересуешься только этой ночью… А теперь ведешь себя так, будто я какая-то дешевая… будто я аморальная совратительница.
— Нет, это ты выбрала меня из «стада», как кобылица в период течки.
— Ошибка, за которую я буду, очевидно, платить всю жизнь.
— Сколько раз ты делала это прежде, а? — Слейд схватил ее за подбородок, поднял голову и посмотрел ей в глаза. — Подъезжала к парню, завлекала его своими прелестями, хлопала этими длиннющими ресницами и заставляла его думать, что ты предлагаешь ему место в раю, хотя единственное, что хотела от него, — чтобы он тебя уложил. Сколько у тебя было мужчин до меня? — Его рот скривился. — Дюжина? Сотня?
