Много воды утекло после многолюдных баталий былых времен.
Теперь у противника самое модное словечко — «пчелы».
Налететь неожиданно, маленькой группой, «пчелиным
укусом» — и слинять. Ничего серьезного таким манером не совершить, но
вреда и беспокойства можно причинить массу. Одним словом, это неправильные
пчелы, и они делают неправильный мед…
Время от времени Рахманин покидал свое место в походном
ордере (как выразились бы моряки), чтобы лишний раз глянуть со стороны на
крохотную армию. Особенно внимательно приглядывался к слабому звену — местному
оперу, шагавшему сразу за возглавлявшим коротенькую цепочку Дорониным. Опер,
естественно, был насквозь свой, надежный и опытный, насколько можно судить по
первым впечатлениям, мужик хваткий, чем-то даже отмеченный, как говорил
Кареев — но все же это был не более чем опер. Спецназовской подготовки не
имевший — а значит, требовавший постоянного пригляда.
На карту опер не смотрел — хорошенько, надо полагать,
ее вызубрил и загнал в память. Это Рахманину как раз нравилось: городской
человек, а соображает… Сам Рахманин, понятно, карту тоже держал в уме прочно,
перед глазами стояла. По всему выходило, до схрона оставалось километра два.
Вот только ни за что нельзя было ручаться в таких
случаях — когда имеешь дело с агентурой, вариантов масса. Рахманин не знал
подробностей и деталей, никто из них не знал, их никогда не перегружали лишними
подробностями, им просто ставили задачу и сообщали только то, что необходимо
знать в практических целях. Однако общую ситуацию он знал давно.
Некий агент, выйдя на связь со своим контактом, сдал этот
самый схрон, куда они сейчас направлялись. На первый взгляд — просто, как
перпендикуляр. А на деле — масса вариантов. Агент мог быть двойным и перед
ним поставили задачу заманить группу в засаду. Агента могли разоблачить боевики
и не резать сразу глотку, а использовать втемную, то есть слить информацию о
тайнике и устроить там засаду, о чем агент и не подозревает. Одним махом убить
двух зайцев: постараться ликвиднуть нескольких спецназовцев (элитных, штучных персонажей)
и создать нешуточные неприятности мунафику
[3]
.
Ни в чем нельзя быть уверенным заранее, когда имеешь дело с
агентурой. Прежде всего оттого, что агент работает на своих кураторов не из
романтических или идейных побуждений. Побуждения практически всегда шкурные.
Денег, скажем, хотца. Или спокойной жизни под незримым крылышком ФСБ. Или
хочется сделать серьезную пакость старому неприятелю: почему, к примеру, Лейла
десять лет назад вышла не за него, а за Сайда? Почему Магомет процветает, а я
беднее? И так далее. Отсюда автоматически вытекает, что возможны оговоры и уйма
всяких коллизий. Предположим, на огороде у Икс обнаружилась неглубоко прикопанная
цинка с патронами, автомат в смазке или еще что-нибудь, дающее основание тут же
взять за шкирку и поговорить задушевно. Вот только однозначно трактовать эту
интересную находку никак нельзя. Может, это и вправду человек боевиков. Может,
боевики таким образом сводят счеты с раскрытым ими надежным агентом. И наконец,
улики мог ночной порой прикопать сам агент не по заданию моджахедов, а
исключительно затем, чтобы свести те самые давние бытовые счеты.
В общем, ни в чем нельзя быть уверенным, пока не окажешься на
месте, пока не уткнешься в схрон и не залезешь внутрь — если удастся туда
залезть, если схрон действующий, а не придуман исключительно ради засады.
Базы-ловушки создавал еще восемь лет назад покойничек Хаттаб, и не он один был
такой хитрый, хватало придумщиков, засад, потерь — правда, пока только
среди обычного воинства.
База-ловушка, как давно известно, оборудуется тщательно.
Рядом с ней устраивают долгую старательную пальбу, а потом пускают слух, что
там-де постоянное стрельбище для молодой поросли боевиков. Разжигают дымные
костры, привязывают поблизости лошадей, крутят музыку, одним словом, изо всех
сил стараются изобразить дело так, будто объект вполне обитаем и живет полной
жизнью. Немногочисленную разведку, если она появится в окрестностях, не трогают,
дают уйти, чтобы потом устроить засаду главным силам. Еще и поэтому на задание
отправились всего шесть человек — чтобы сойти за простую разведгруппу,
которую неинтересно обстреливать сразу же.
А впрочем, вокруг настоящей базы всегда торчит охрана, посты
на расстоянии трехсот-четырехсот метров от объекта, что тоже нужно учитывать.
Одним словом, нюансов предостаточно, и все они играют против охотников. В том
числе и мины. Ловушку будут минировать только после ухода разведки, в ожидании
подхода основных сил — а вот подступы к настоящей базе или схрону в ста
процентах из ста заранее минированы, на дальних подступах, еще метров в
трехстах от выдвижных постов.
Одним словом, шахматная партия, причем фигур противника не
видно ни единой, о их перемещениях приходится гадать, ясно только, что они
существуют. Любой гроссмейстер заранее удавится, заставь его играть в таких
условиях, а спецназ ничего, привык…
Вскоре на пути попалось не особенно могучее, но крайне
неприятное препятствие — быстрая речка в ущелье, неширокая, но
стремительная, с холоднющей водой. Пришлось переправляться со всей возможной
осторожностью: главная загвоздка тут была не в ледяной воде, неровном дне и
быстром течении, а в том, что неширокий и неглубокий бурный поток грохотал,
словно бетономешалка, и звуки выстрелов глушил не менее чем на полкилометра.
Супостат мог встать в рост на расстоянии брошенного камня и открыть пальбу без
глушителя, а заметишь это только тогда, когда кому-то прилетит…
Переправились и двинулись дальше. Судя по карте, оставалось
меньше километра, так что следовало включить на максимум все шесть чувств.
Район был не то чтобы горный — просто ярко выраженная пересеченка с массой
зарослей, холмов, пригорков, здоровенных каменных глыб, оврагов и прочего, что
на военном канцелярите именуется «складками местности». Для засады места
идеальные, их тут можно устроить столько, что и не сосчитаешь.
Двигавшийся в авангарде Уланов остановился и поднял руку.
Строй мгновенно рассыпался, кто шагнул в сторону на шаг, кто на два, ощетинясь
стволами, готовый к круговой обороне, плавно переходящей в контрудар.
Буквально сразу же выяснилось, что речь идет не о появлении
поблизости живых организмов. Полковник, увидев, что Уланов показывает на землю,
моментально оказался рядом. Присмотрелся. Присел на корточки и пригляделся еще
внимательнее. Покивал головой. Действительно, на протяжении примерно полутора
метров тянулся четко выраженный след автомобильного протектора. Вокруг земля
сухая, каменистая, а на этом пятачке совсем недавно, после обильных дождей,
разливался ручей, пропитанная влагой земля высыхала медленно, и проехавшая
машина оставила четкий отпечаток шин, давно подсохший и ставший твердым,
рельефным. Уж безусловно не легковушка, даже не джип — либо грузовик, либо
«газелька»…
Полковник думал. Места глухие и абсолютно ненаселенные,
лежат в стороне и от основных немощеных дорог, и от накатанных проселочных,
связывающих населенные пункты. Мирная машина могла сюда забраться,
исключительно заплутав невероятно — ну, а вариант с беззаботными туристами,
собравшимися на шашлыки в романтическую глухомань, отпадает сразу. Любители
устраивать беспечные пикники на природе в этих местах перевелись, самое малое,
лет пятнадцать назад, как и туристы.
