— Да мне-то от этого не легче, что он Козлов…
— Нет. Вам-то как раз легче. А представляете, как мне перед Весниковой Ангелиной Викторовной объясняться придется? Вот я сейчас поговорю с вами, а потом сразу ей надо звонить, приглашать завтра на прием… У вас счастье, а у нее…
— Да. Да, я понимаю.
— Поэтому я и решила вам первой позвонить, а уж потом… Ладно, Анна Васильевна, живите спокойно и будьте счастливы. А Козлову простите великодушно — с кем не бывает. Ну, он же еще мальчишка совсем…
— Да ладно, прощаю я вашего Козлова.
— Ну, вот и славно. Всего вам доброго, Анна Васильевна.
— И вам… И спасибо вам за звонок…
Нажала на кнопку отбоя, диким взглядом обвела гостиную. Все они собрались в этот момент в гостиной — ее близкие. Бывший муж Витя, дети Антон и Лерка, мама, подруга Филимонова, в дверях Иван стоит, опершись рукой о притолоку. Проговорила тихо, обращаясь ко всем сразу:
— Это доктор из поликлиники звонила… Ошибка вышла, нет у меня никакого рака, они данные перепутали. Здорова я, представляете? Категорически на сто процентов здорова…
Эта секунда навсегда осталась в ее памяти — объемно выпуклая секунда жизни, окрашенная всплесками коротких эмоций близких людей. Вот Витя слегка подался вперед из кресла, взметнул брови вверх в радостном удивлении. Вот мама прижала ладони ко рту, сверкнула взглядом через дрожащую линзу счастливой слезы. Переглянулись коротко Лерка с Герой, схватились за руки, как дети. Антон, сложив ладони на голову, медленно осел на корточки… И лишь Иван стоял в дверях изваянием, улыбался невозмутимо. Будто знал…
И следом — секунда вторая, не менее выпуклая. Встал из кресла Витя, шагнул к ней, произнес деловито:
— Поздравляю, Ань!
И тут же озабоченно посмотрел на часы. Следом за ним вытащила из кресла свое полное тулово Филимонова, произнесла сердито:
— Фу, ну и напугала же, зараза, Каминская! Вот только попробуй, не приди сегодня в кафе! Ты мне еще один вечер должна, помнишь?
— Да, помню, Кать. Я приду.
— И к разговору тому еще вернемся, поняла? Я от тебя так просто не отстану!
— Да ладно, ладно…
— Ань, я поеду, наверное… — робко встрял в их разговор Витя. — У меня ж Танька вот-вот родит…
— Да, Витя, конечно. Спасибо тебе. Тане привет передай, пусть у нее хорошо роды пройдут.
— Ага, ладно.
— Виктор… Погодите, Виктор… — засуетилась около него Филимонова. — А вы в какую сторону сейчас поедете?
— В Комсомольский район, на Воздвиженскую…
— Ой, а меня не захватите? Нам по пути!
— Конечно, захвачу. Идемте.
— Так я вечером жду, Ань! — уже на ходу строго напомнила Филимонова. — И не опаздывай, у меня все столики на вечер расписаны, народ на тебя придет!
— Ну сказала же, приду…
— Мам! Мы тоже с Герой пойдем, наверное! — поднялась с дивана Лерка, следом за ней — Гера. — Нам еще в магазин надо и в прачечную заскочить…
— Лерочка, а можно, я с вами? — тихо спросила мама, сложив ладошки одна в другую, как оперная певица. — Посмотрю хоть, как вы устроились…
— Да конечно, поехали, бабушка! Извини, что сами не догадались пригласить! Давай, собирайся… А завтра я тебя на автобус посажу, ты сама сюда приедешь…
— Да я мигом! Сейчас оденусь!
Краем глаза увидела, как Иван отошел от двери, сел на диван, сложив ногу на ногу. Будто со стороны наблюдал за всей суетой, улыбался. Бросив на него короткий понимающий взгляд, тут же засобирался и Антон:
— Мам, я к Ирке пойду… Мы сегодня вообще-то тусовку планировали…
— Иди, Антош. Конечно же. Счастливо потусоваться. Ире от меня привет передай.
Суета в прихожей, дверные хлопки — один за другим. Наконец, последний хлопок дверью — Антошка ушел. Развернулась к Ивану, подняла плечи:
— Ну вот… Разбежались все сразу…
— Да, Ань. Хорошие у тебя родственники, понимающие. Ну, иди сюда…
Села рядом с ним, оплела руками, положила голову ему на грудь:
— Господи, какое счастье… Я даже не верю…
Он вздохнул, молча провел рукой по ее затылку. Подняла голову, обвела взглядом гостиную, тихо кивнула в сторону окна:
— Смотри, снег идет. Красиво, правда? Необыкновенно красиво. Вот как надо почувствовать счастье — всего лишь неделю поумирать…
— Да. Можешь предложить этот способ всем, недовольным своей жизнью. Эксклюзив от Анны, поющей романсы! Проходите в кассу, не создавайте очереди!
— Не смейся, Иван. Меня ведь и впрямь за эту неделю перевернуло, сам знаешь… — проговорила она тихо, не отрывая взгляда от заснеженного окна.
— А я и не смеюсь, что ты… — глянул на нее Иван, слегка отстранившись. — Я любуюсь тобой. Ты в профиль и впрямь на Нефертити похожа.
— Да ну… Не хочу. Сам же говорил про глупость эталона, про лесть скульптора, про обман…
— Да. Может, и обман. И это тоже своего рода счастье — всю жизнь обманываться. Вот и я, как Пушкин — и сам обманываться рад.
— Ну и дурак…
— А вчера говорила — умный. Ты уж определись как-нибудь, Ань.
— Ладно. Со временем определюсь. Поживем, увидим, дай немного в себя прийти. Я только что целую жизнь прожила — от понедельника до воскресенья. Хм… Можно даже сказать — до воскресения…
— Эка, загнула — до воскресения! Жизнь как жизнь. Обыкновенная. Многие так весь свой век живут и ничему не учатся.
— А я научилась.
— Да, ты научилась. Но учти — впереди у тебя тоже обыкновенная жизнь. Завтра, вон, вообще понедельник, тяжелый день.
— Да. Может, и тяжелый. Но это будет уже совсем, совсем другой понедельник…
Замолчали, глядя в окно. Белые хлопья скользили по стеклу, будто заглядывали к ним в комнату равнодушно.
Такой же снег шел вчера. И позавчера. И третьего дня. На понедельник синоптики тоже обещали снег.
