Дина свернула из проулка на площадь. Никаких прохожих, она одна шла по городу в столь ранний час. Дул ветер, еще холодный, а по каменным плитам, теряясь в расщелинах, бежали тени – словно обрывки ночных кошмаров. Скоро, скоро солнце раскалит воздух, выбелит мостовую, прогонит ночь…
Вот и здание больницы. Окна темные, все спят еще. Хотя вон кто-то ходит у крыльца в больничной пижаме. Сердце у Дины сжалось. «Нет. Не может быть! – боязливо, с тоской подумала она. – Его же должны были забрать вчера в районный центр!»
Но это был Никита Раевский собственной персоной. Широкие, не по размеру, штаны, майка, длинный полосатый халат нараспашку… И черный платок, завязанный по-пиратски, назад, – потому Дина и не узнала его в первый момент, привыкла к забинтованной голове Никиты.
«Бинты сняли, значит. А почему он все еще здесь? Вертолет не прилетел? Или… или Никите стало хуже? Нет, нет, стало бы хуже, он лежал бы, а не бегал возле крыльца… Он ждет меня. Он опять меня ждет!» – ликующе подумала она.
Дина сама не ожидала, что так обрадуется Никите. Пока она шла через площадь, ее даже немного пошатывало – от волнения, от холодного ветра, от непонятного, странного предчувствия.
Она подошла к крыльцу, Никита шагнул ей навстречу и… они обнялись. Это само собой получилось.
– Дина… Дина! – Он застонал, засмеялся, потом принялся быстро-быстро целовать ее лицо.
– Что ты делаешь… – попыталась она возразить, отстраниться, но не смогла, еще крепче вцепилась в него. Тысячу лет она не испытывала подобного чувства. Даже забыла, как оно называется. А, радость!
– Дина, Диночка, Дина… – он целовал ее и целовал.
– Никита, сумасшедший… Увидят же! – Она сама подставляла ему лицо для поцелуев.
– Никого. Мы одни.
– Ты еще здесь. Почему?
– Не захотел. О тебе думал. Все время… Как же я без тебя! Отказался уезжать.
– Но голова… Это серьезно! Ты не должен рисковать своим здоровьем!
– Я здоров. Ты меня спасла, ты меня выходила. Без тебя – умру. Ты мой ангел-спаситель.
– Никита… – ахнула Дина. От этих его слов у нее даже глаза защипало. И ведь он даже не знал про перстень с рубином, про ту битву, которая действительно была за его жизнь, между двух ангелов словно… Он не знал об этой битве, но как будто угадал, почувствовал, как Дина боролась со смертью, склонившейся над его изголовьем.
Он прижался к ее губам с поцелуем. У Дины перехватило дыхание, она ощутила, что внутри у нее все звенит…
– Динка! Ну ты даешь! – со смешком крикнул кто-то рядом, затопал по деревянным ступеням.
– Ой… – Дина оттолкнула наконец Никиту. – Не надо. Здесь – не надо.
– Ты чего? – пробормотал он, продолжая тянуться к ней.
– Никита! Нас видели! – яростным шепотом произнесла Дина. Она словно отрезвела.
– Кто?.. – с глубоким удивлением спросил пилот.
– Вика, по-моему… Она только что тут прошла. А мы не заметили! Ой, что будет…
– Ничего не будет, – простодушно ответил Никита.
– Как – ничего?! Я же замужем!
По лицу Никиты словно облако пробежало.
– Так ты забыл, что я замужем? – поразилась Дина.
– Брось его, – легко произнес Никита. – Брось его!
– Мужа?!
– Да. Или ты его любишь?
Дина замерла, сжалась, прислушиваясь к тому, что творилось у нее внутри. «Господи, что я делаю… – с ужасом, опомнившись, подумала она. – Я же предательница. Самая настоящая предательница!» И тут она вспомнила о Марьяше. «Я не только своего мужа предаю сейчас, но и Марьяшу… Новым ребенком захотела утешиться!» – Эта, новая мысль поразила ее в самое сердце.
– Никита, пусти меня, – Дина шагнула в сторону. – Конечно, я люблю своего мужа. И я не собираюсь его бросать.
– Тогда что это было? Между нами? Что это было – тогда, на заднем дворе? – холодно спросил Никита.
– Это было наваждение, – с тоской ответила Дина.
Тот усмехнулся:
– Гм… И часто это с тобой случается? В смысле – оно, это наваждение?
– В первый раз. Я ребенка хочу, и в этом вся загвоздка. Муж против, а я – только об этом и мечтаю… Ты же знаешь мою историю!
– Знаю.
– Тогда ты должен меня понять.
– Понимаю. Ты любишь мужа, но тебе был нужен этот… производитель. Только непонятно, как твой муж согласился бы воспитывать чужого ребенка.
– Он бы не узнал. А так – ему просто деваться было бы некуда…
– Гадость какая. А я? Я бы так и не узнал, что где-то у меня ребенок растет?
– Нет.
– Дина, какая же ты… У меня просто слов нет! – затряс поднятыми кулаками Никита. – Ты не могла мне обо всем этом раньше сказать? Ой, ну и гадость… А я дурак. Хотя, если подумать – все мужчины дураки! Ладно… Сегодня же свалю отсюда.
Он развернулся и вошел в здание больницы.
Дина же села на крыльцо, сжалась в комочек. Ей было холодно, хотя солнце уже поднялось и начало припекать потихоньку. «Уж лучше бы он улетел вчера. Зачем он остался?.. Но ничего, сегодня улетит!»
Дина честно во всем призналась Раевскому, но, странное дело, особого удовлетворения женщина не чувствовала. Словно она солгала. А истинная правда пряталась где-то там, в самых дальних закоулках ее души… Куда просто так и не добраться.
…Надо было приступать к работе. А значит, пришлось бы вновь встретиться с Никитой! Нет. Ни за что. Тем более что он обещал сегодня же уехать. Дина ворвалась в кабинет Курбатова:
– Фидель Рауфович… Я вас умоляю, дайте мне на сегодня отгул!
– Дина, мне некем тебя заменить.
– Да там ничего серьезного, одни хроники… Только на сегодня!
Курбатов задумался, нахмурил свои густые брови. Потом изрек:
– Хорошо. Иди. Я Вике твои обязанности перепоручу. Но завтра – чтобы как штык была здесь, в больнице.
* * *
Лиля после визита к портнихе шла с Аришкой домой.
А к дому они направились окольными путями, где было тени больше: воздух, раскалившийся после полудня, к вечеру и вовсе обжигал легкие.
Сзади раздалось шлепанье сандалий.
Лиля оглянулась – это шлепала по камням Вика, медсестра из больницы, молоденькая и чрезвычайно глупая девица.
Лиля ни с кем особо не дружила (не верила она в женскую дружбу, да и вряд ли какая-либо подруга согласилась бы терпеть Лилю – насмешливую, злую на язычок), но с некоторыми из жительниц Серхета она поддерживала отношения. Так, ради пользы дела. Надо же быть в курсе всех новостей! А Вика эта – известная сплетница…
– Вика! Привет. Что-то ты сегодня припозднилась.
