Вот и теперь Джоанна почувствовала на себе его взгляд. Но он никогда не заговаривал с ней, поэтому она не могла предъявить к нему реальную претензию. Она просто радовалась тому, что исчезала из его поля зрения.
Джоанна направилась прочь от виллы, в оливковую рощу.
Она вспомнила, как во время одного ужина Вассос сказал, что по делам ему приходится много путешествовать, но он всегда с нетерпением ждет возвращения домой.
— Но почему тебя тянет именно сюда? — задала она очень смелый вопрос.
— Посмотри вокруг, — сказал он. — Здесь очень красиво, хотя тебе, конечно, кажется иначе.
Она пожала плечами:
— Здесь очень уединенно. Это сделано намеренно?
— Таковым было решение моего деда. — Вассос повертел в руке ножку бокала. — Он был первым здешним бизнесменом и ученым. Он занимался серьезными исследованиями греческой античной мифологии, а для этого ему требовалась конфиденциальность. Поэтому, обнаружив остров Пеллас, он купил его, чтобы быть его единственным хозяином.
Джоанна едва не спросила его о доме в оливковой роще.
— Когда началась немецкая оккупация, фашисты сочли остров слишком маленьким для стратегических целей, — продолжал он. — Поэтому здесь укрылась моя мать, когда мой отец присоединился к партизанам. И я здесь родился.
— И ты всегда здесь жил? — спросила она и в очередной раз подумала о его жене.
— Здесь, — сказал он, — или на яхте «Персефона». — Он скривил губы. — Бывали времена, когда для меня было безопаснее оказаться в море.
— Жаль, что мой отец не может так страдать.
— В самом деле? — Он задумчиво посмотрел на нее при пламени свечей. — Ну, тебя не за что обвинять. — Помолчав, он сказал: — Ты дрожишь. Пойдем в гостиную и послушаем музыку.
За последние семь дней они часто слушали музыку, в основном классические произведения различных композиторов от Моцарта до Стравинского. Иногда Вассос включал народную греческую музыку. Но в тот вечер он выбрал совсем другую музыку. Джоанна с удивлением вспомнила, как танцевала под эту мелодию на школьных дискотеках.
Она тихонько вздохнула, и Вассос посмотрел на нее, подняв брови:
— Тебе не нравится?
— Нет, нравится. — Она покачала головой. — Нахлынули воспоминания.
Он включил неторопливую песню Донны Саммер, встал и подошел к Джоанне.
— А эта нравится?
— Нравится.
Он выключил верхнее освещение, оставляя включенной только одну лампу, взял Джоанну за руку и заставил подняться.
— Тогда давай потанцуем.
Мгновение она колебалась, раздумывая, потому что она почти не танцевала с мужчинами.
Но музыка захватила ее, и она начала неуверенно двигаться, подстраиваясь под танцующего рядом гибкого и грациозного мужчину. Ей захотелось поцеловать его, как только закончилась песня. Она желала, чтобы он отнес ее в свою постель.
«Но Вассос этого не сделал», — подумала Джоанна, рассматривая серебристые листья оливковых деревьев, и почувствовала, как к горлу подступил ком. В ту ночь, впервые за все время, они не занимались любовью.
Подойдя к дому, Джоанна увидела в саду Элени, лениво толкающую туда-сюда по тропинке маленькую игрушечную коляску с куклой. На этот раз девочка была в желтом кружевном платье, которое показалось Джоанне неуместно нарядным.
Она подошла к воротам:
— Здравствуй, Элени.
Девочка насторожилась и засунула большой палец в рот.
Джоанна присела на корточки, улыбаясь.
— Ты помнишь меня? Я приходила к тебе однажды. — Она указала на себя. — Меня зовут Джоанна.
Наступило молчание, потом Элени неуверенно повторила имя Джоанны.
— Молодец! — Джоанна рассмеялась и захлопала в ладоши.
В ответ она удостоилась улыбки маленькой девочки. Ее улыбка становилась все увереннее, освещая маленькое лицо, которое почему-то показалось Джоанне знакомым.
— Опять вы здесь, — послышался позади резкий голос.
Джоанна встала, повернулась и оказалась лицом к лицу с матерью ребенка, которая вышла с другого конца оливковой рощи. Она стояла, упершись руками в бока, резко глядя на Джоанну темными миндалевидными глазами.
Сегодня она была в синем платье с застегнутым наперекосяк лифом, ткань была смятой. Волосы женщины были растрепанными, в руке она держала зажженную сигарету.
Джоанна глубоко вздохнула и, продолжая улыбаться, вежливо произнесла:
— Здравствуйте, госпожа.
— Зачем вы пришли, женщина Горданиса? — спросила та угрюмо. — Он послал вас? Почему он не пришел?
Джоанна прикусила губу:
— Господин Горданис находится по делам в Афинах.
— Афины! Ой-ой-ой. У него там женщина, наверное. Настоящая женщина, — прибавила она презрительно, — а не бледная дохлятина вроде вас.
Джоанна почувствовала, что краснеет.
— Может быть, — спокойно согласилась она. — Но я пришла к Элени, а не затем, чтобы обсуждать любовные отношения господина Горданиса.
— А чего вы к ней ходите? — Женщина подошла ближе, бросая окурок. — Думаете, если подружитесь с девочкой, ее папочка полюбит вас сильнее, да? — Она скривила полные губы. — Я так не думаю.
Джоанна насторожилась и медленно переспросила:
— Ее папочка?
— А вы не знаете? — с явной злобой спросила женщина. — Вы нянчитесь с ребенком Горданиса, англичанка. Постарайтесь родить ему сына, иначе он построит вам дом и спрячет в нем вас и девчонку. Забудьте о ней.
Джоанне хотелось закричать, что женщина лжет.
Вместо этого она повернулась, посмотрела на Элени и увидела, как девочка медленно растягивает губы в чарующей улыбке.
Теперь понятно, почему ее личико показалось Джоанне знакомым.
Теперь ясно, почему ей советовали подальше держаться от дома в оливковой роще. Ей не следовало знать о любовнице Вассоса и забытом внебрачном ребенке.
— Я понимаю, — тихо сказала Джоанна. — Извините за вторжение.
Женщина подошла ближе и заговорила вкрадчиво:
— Ты передай Горданису, что Соула сказала, чтобы он повидался с девочкой. Каждый день я ее одеваю, наряжаю для папы. Каждый день он уезжает, то к друзьям, то к женщинам. А к ней не приходит. Никогда. Она плачет. Он не слышит. Ему наплевать. — Она помолчала. — Вы ходите к ней, мадемуазель. Говорите с ней, играйте, а потом скажите ему, какая она хорошая, какая красивая. Может, в постели он вас послушает.
Джоанна хотела сразу отказаться, но, посмотрев на Элени, поняла, что не сможет этого сделать.
