— Я не хочу их больше видеть.
В тени деревьев было прохладно, и Джоанна сделала глубокий вдох, уловив аромат сосен.
Дорога оказалась неровной, как и предупреждал Ставрос: камни, корни деревьев в песчаной почве. Джоанна ступала осторожно, Ставрос шел рядом с ней.
— Вилла «Кора» прекрасное место, — произнес он. — Здесь родился господин Вассос, и он приезжает сюда, чтобы расслабиться и насладиться уединением.
— Могу себе представить, — холодно ответила Джоанна.
— Господин любит жить просто, — продолжал Ставрос, будто она ничего не сказала. — Хотя на острове есть генератор тока, связь осуществляется по радио, а телефона нет. Он приказал рассказать вам об этом, чтобы вы не тратили время на поиски.
У Джоанны, которая собиралась воспользоваться телефоном, душа ушла в пятки.
— Он также приказал обеспечить вам все удобства, мадемуазель. Вы можете ходить на пляж или плавать в бассейне в доме. У вас будет все, что вы попросите.
— Я хочу только одного, — быстро сказала она. — Оказаться как можно дальше от вашего господина Вассоса.
— Ах, — ответил он. — Вероятно, вы предпочли бы уехать в Австралию.
Джоанна покраснела и притихла.
Они повернули в сторону, и в глаза Джоанне ударило слепящее солнце. Через пятьдесят ярдов она впервые хорошенько взглянула на виллу «Кора».
Здание было массивным и холодным. На всех окнах были голубые ставни. Прилегающие к дому сады были оформлены в строгом стиле, газоны аккуратно пострижены, а на клумбах росли цветы.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, она посмотрела на дом и увидела выходящего из парадной двери дома плотного мужчину в аккуратных темных брюках и сером пиджаке.
— Это Андонис Лефтано, мадемуазель, — сообщил Ставрос. — Он управляющий господина Вассоса и желает вас поприветствовать. Вы должны поблагодарить его по-гречески.
Только я совсем не чувствую себя благодарной. — Джоанна одарила его ледяным взглядом. — Возможно, мне следует сказать ему, что когда я выберусь отсюда, то подам в суд на вашего работодателя за похищение людей, а вы двое попадете под обвинение как соучастники?
— Говорите что хотите, мадемуазель. — Ставрос пожат плечами. — Это ничего не изменит. Для него вы остаетесь гостем господина Вассоса, к которому нужно относиться любезно.
Приветствие Андониса Лефтано было действительно любезным и сопровождалось легким наклоном головы. Но ни в его голосе, ни в мимолетной улыбке не было тепла. Джоанне показалось, он смотрит мимо нее.
После яркого солнца дом показался Джоанне темным. Войдя в вестибюль, она замерла, увидев молчаливую и неподвижную фигуру в нише.
Джоанна затаила дыхание:
— Кто это?
Ставрос проследил за ее взглядом.
— Это Кора, мадемуазель. — Он говорил почти весело. — Никого более. Подойдите и посмотрите.
Перед Джоанной была статуя девушки в натуральную величину, вырезанная из белого мрамора. Ее лицо было равнодушным и прекрасным, ее губы изгибались в улыбке. На ней был классический греческий хитон, складками ниспадающий к ее босым ногам. Одна рука статуи была вытянута вперед, ладонью вверх. На ладони лежало яблоко.
Вернее, Джоанне показалось, что это яблоко. Приглядевшись, она обнаружила, что Кора держит в руке плод граната.
— Прекрасна, да? — спросил Ставрос.
Джоанна пожала плечами и отвернулась, чувствуя странное беспокойство.
— Ну, если вам такое нравится… — Она помолчала. — Теперь вы, возможно, покажете, где меня будут держать до прибытия вашего хозяина?
Он кивнул:
— Хара проводит вас в вашу комнату.
Ставрос подал знак, и из дальнего угла зала вышла седая женщина в темном платье и накрахмаленном фартуке.
Она была очень полной, с пухлым лицом, выражение которого было хмурым и недружелюбным. Женщина молчаливо пригласила Джоанну следовать за ней по широкой мраморной лестнице.
Дойдя до конца галереи, Хара остановилась у двери и жестом велела Джоанне первой войти в комнату.
Вздернув подбородок, Джоанна повиновалась. Оказавшись в апартаментах, она округлила глаза, рассматривая обстановку.
Первая комната оказалась изумительно красивой. На широком диване были расстелены зелено-золотые атласные покрывала. Такая же отделка была у подголовников дивана, из такой же ткани были шторы.
Пол был вымощен плиткой цвета слоновой кости. Шкафы для одежды и комоды, занимавшие всю стену, были из дерева теплого, медового оттенка.
Хара пересекла комнату, по-прежнему не улыбаясь, и открыла дверь в отделанную мрамором ванную комнату с душем и глубокой ванной. Джоанна с трудом удержалась от восторженного возгласа, восхищенная прекрасной обстановкой. Перед ней были зеркала в золотой оправе, двойные раковины, дорогие туалетные принадлежности и груды пушистых полотенец.
Решив, что пора поблагодарить Хару, Джоанна повернулась, но женщины нигде не оказалось.
Первым делом ей захотелось проверить шкафы на наличие мужской одежды, но они оказались пустыми. Джоанна испытала облегчение, решив, что Вассос Горданис обычно ночует в других апартаментах.
Она подошла к кровати в спальне и потрогала матрас. Еще вчера она мечтала о максимально комфортной кровати, но сейчас отдала бы все, чтобы вернуться на день назад и оказаться на неудобном диване в отеле.
Через три дня Джоанна уже привыкла к новой обстановке и стала самостоятельно изучать виллу.
Вилла была красивой и просторной, с мраморными полами и светлыми, ничем не украшенными стенами. Все, что Джоанна видела, подтверждало ее первоначальное впечатление о вилле. Здание было не только холодным, но даже суровым.
Основная гостиная — салон — оказалась самой уютной. В ней был большой камин, меховой ковер и два массивных кожаных дивана кремового цвета. Здесь же была стереосистема, телевизор и книжный шкаф с книгами на греческом, французском и английском языках.
Джоанна удивилась тому, что ничто в обстановке виллы не намекает на присутствие на ней Вассоса Горданиса. Она не нашла на стенах ни одного портрета или фотографии его жены.
О суровости дома Джоанне говорила не только обстановка, но и отношение слуг. Казалось, ее все игнорировали. От Ставроса она узнала, что в доме, оливковых рощах и цитрусовых садах вокруг работает более пятидесяти человек. Большинство из них жили на острове Талики и ежедневно приплывали на остров Пеллас.
Но Джоанна редко видела кого-либо из них, за исключением Андониса, который с молчаливой вежливостью подавал ей еду, и Хары, с самого начала излучавшей открытую враждебность.
Однако враждебность не мешала ей выполнять свою работу. Пока Джоанна спала, Хара убрала из комнаты ненавистное ей платье и другую одежду.
