Поблизости раздавалось злобное шипение.
Это брошенная журналистами Антонина Сфинкс плевалась ядом на
свои собственные художественные металлоконструкции. Их разъедало, как будто на
металл попала неразбавленная соляная кислота.
Престарелая вышивальщица все также стояла перед портретами
известных политиков и церковных деятелей, вышитых трудолюбивым болгарским
крестом. Благообразный священник куда-то испарился. Ирине надоело, что ее все
время толкают журналисты, а телевизионщики наступают на ноги, она тихонько
отошла, с опаской миновала металлические конструкции и остановилась возле
рукодельной бабули. Они поговорили немного о технике вышивания, старушка
оживилась и сообщила Ирине множество полезных сведений о вышивании гладью и
узелками, а также как делать «мережку», «ришелье» и аппликацию. Ирина похвалила
работы, бабушка зарделась от удовольствия и подарила Ирине собственноручно
выполненную подушечку для иголок.
Телевизионщики смотали наконец свои провода и отбыли
восвояси, сказав, что сюжет будет в сегодняшних вечерних новостях. Журналисты
прекратили строчить в своих блокнотах и тоже потянулись к выходу.
Немногочисленные посетители осматривали Катины панно весьма благосклонно. Ирина
направилась к Кате, раздумывая на ходу, как бы улизнуть пораньше и чтобы
Катерина не обиделась. У нее еще масса дел, а Катька, конечно, настроилась на
праздничный ужин с шампанским. Если испортить ей праздник, она никогда не
простит. Ирина вздохнула и шагнула ближе. Возле металлических опусов Антонины
Сфинкс стояла компания — какой-то толстый мужчина в черной рубашке, с длинными
рыжеватыми волосами, обнимал двух визгливо хохочущих девиц. Подойдя ближе,
Ирина поняла, что девицы далеко не первой молодости, да еще и выпивши.
Антонина, искусственно оживленная, фальшиво смеялась и делала вид, что все
прекрасно. Там еще ошивался с ними какой-то тип, худой и незаметный.
Ирина прошла бы мимо, но вдруг что-то показалось ей знакомым
в повороте головы и движениях. У этого типа была странная прическа — довольно
коротко стриженный, от неравномерной седины волосы казались пегими, и только
спереди был совершенно белый клок. В целом голова напоминала меховые кроличьи
шапки, которые носили в советские времена обычные люди — то есть те, у которых
не было никакого знакомства в сфере торговли, чтобы достать приличный головной
убор. Мех назывался «кролик серо-заячий», и от нужды такого кролика носило едва
ли не девяносто процентов всего мужского населения Мужчина поднял свою серо-заячью
голову, и Ирина узнала в нем Катиного первого мужа Александра Коврова. Ну,
естественно, где ж ему быть, когда его Антонина тусуется тут со своими
железяками. Вид у Шурика был не слишком довольный — видно, прекрасно
представлял, какую сцену устроит ему Антонина дома из-за того, что у Кати
неожиданно получился такой успех.
Ирина, конечно, была с ним в свое время знакома, но не
слишком близко. Они дружили с Катей давно, и муж у Катьки тогда был, но как-то
быстро весь вышел. Тем не менее сейчас Шурик при виде ее весьма оживился.
— Привет! — сказал он и шагнул к Ирине, бросив
свою Антонину. — Рад тебя видеть! Отлично выглядишь, слышал про твои
успехи!
Ирина не успела удивиться и сказать в ответ дежурную
любезность, потому что Антонина Сфинкс дернула Шурика за рукав. Ирина поскорее
ретировалась, чувствуя, что спину жжет ненавидящий взгляд.
Возле Кати появился новый персонаж — совершенно лысый
мужчина с бегающими глазками.
— Это еще кто? — шепотом спросила Ирина
недовольную Жанну.
— Черт его знает, — ответила та, —
представился неразборчиво, вроде журналист, только непонятно, от какой газеты.
Не то «Невский вестник», не то «Петербургский курьер», не то вообще
«Ленинградский почтальон». И вообще, он какой-то скользкий и подозрительный.
Непонятный тип между тем взял Катину руку и прижал ее к
сердцу, всячески выражая свою признательность.
— Удивительно! — вещал он. — Восхитительно!
Просто божественно! Вы покорили мое сердце!
— Да? — удивилась Катерина и отняла наконец свою
руку.
— То есть не вы, а ваши работы! — опомнился лысый
тип. — Отчего же раньше я их не видел? Я очень много потерял! Я должен
немедленно сделать о вас большой репортаж! На целую полосу, и непременно с
цветными фотографиями! Мы должны встретиться в неформальной обстановке!
— Конечно-конечно — растерянно лепетала Катя, —
непременно…
— Я должен обязательно поглядеть ваши работы, ведь, как
я понимаю, здесь представлены далеко не все?
— Ну разумеется! — расцвела Катерина. У меня очень
много работ! Конечно, одна выставка не дает полного представления…
— Я должен их посмотреть!
— Подозрительный какой-то тип, — прошептала Ирина
на ухо Жанне, — что он к Катьке прицепился? Домой напрашивается, а она уж
и рада… Как-то он мне не нравится…
— Мне тоже, — кивнула Жанна и вмешалась.
— Минуточку! — она сумела вклиниться между Катей и
лысым. — Мы не расслышали, из какой вы газеты?
— Разве я не сказал? «Петербургский радиослушатель».
Очень популярная газета! Огромный тираж!
— Вот как? — Жанна переглянулась с Ириной. —
А мне послышалось.., впрочем, наверное, я ошиблась. Визиточку не подарите?
— Ох, — лысый хлопнул себя по лбу, — визитки,
к сожалению, кончились. Раздавал, понимаете, направо и налево.., вроде и взял
много, а ни одной не осталось. Так когда я смогу вас увидеть?
И Катерина, невзирая на Жаннины знаки, продиктовала лысому
свой домашний телефон.
С трудом отвязавшись от странного типа, Катя перевела дух и
подошла к подругам.
— Девочки, ну как вам это все? Не надоело?
— Как тебе сказать, чтобы не обидеть.., протянула
Ирина.
— Зачем ты дала свой телефон этому подозрительному
типу? — процедила Жанна. — Он мне очень не понравился!
— Да ладно тебе! — Катя отмахнулась. — Самый
обыкновенный журналист.., и вообще, девочки, я что-то устала…
И тут, к счастью, торжественное открытие выставки
закончилось.
— Ну что, куда пойдем шампанское пить? спросила Жанна,
выходя.
— Понимаете, девочки… — Катерина отвела глаза и
покраснела, — я не могу. Меня.., меня пригласили в ресторан.
— Как это? — вскинулась Ирина. — И кто тебя
пригласил?
— И самое главное — когда он успел? — вторила ей
Жанна. — Вроде ты все время на глазах была.
— Это.., это тот самый атташе из Кот-де… ну, в общем,
вы его видели… — Катерина выглядела совершенно несчастной, — я не могла
ему отказать! Он был так настойчив!
— Это почему же? — зловеще спросила Жанна. —
Чем тебя покорил этот орангутанг, только что с пальмы слезший?
— Не правда! — азартно возмутилась Катя. Вовсе он
ни с какой пальмы не слез! Он, между прочим, в Сорбонне целых пять лет учился!
А то, что ты говоришь, — это расизм, вот!
