Рядом с этим популярным шедевром красовалась репродукция
картины Серова «Девочка с персиками».
— Со школьных времен ненавижу эту картину, —
прошептала Жанна.
— Я тоже, — призналась Ирина вполголоса, однако
крестики очень аккуратные…
Пройдя немного дальше, они увидели целую серию выполненных
гладью портретов каких-то благообразных бородатых мужчин в церковных облачениях.
Среди них затесалось несколько изображений руководителей государства.
Ирина обратила внимание на портрет бывшего президента
Ельцина с теннисной ракеткой в руке, вышитый цветным ирисом.
Рядом с этими впечатляющими творениями скромно стояла
невысокая старушка в коричневом платье с белым школьным воротничком, с круглыми
румяными щечками, напоминающими печеные яблочки, и разговаривала с высоким,
представительным священником.
— Объясни мне, — негромко обратилась Жанна к
подруге, — то ли я чего-то не понимаю, то ли мы ошиблись и приехали не в
ту галерею.
Ведь Катька говорила, что здесь будет выставка современного
искусства, а такие вышитые картины были в моде лет пятьдесят назад, если не
больше. Помню, моя бабушка на досуге вышивала уменьшенную копию картины «Витязь
на распутье». Она занималась этой вышивкой несколько лет, но ей и тогда не
приходило в голову выставлять свое рукоделье в выставочном зале!
— Тс-с! — Ирина прижала палец к губам. Во-первых,
православие — это очень актуально.
А во-вторых, Катька мне все объяснила: эта старушка, автор
вышивок, у нее, кстати, очень соответствующее имя — Евдокия Лукинична, так вот,
она в большой дружбе с отцом Онуфрием, настоятелем Коневецкого собора, и
настоятель из церковных средств оплатил проведение выставки. Кажется, это с ним
она сейчас разговаривает…
— А! — Жанна понимающе кивнула. — Спонсор! Ну
тогда все ясно!
Торопливо миновав произведения престарелой вышивальщицы,
подруги невольно затормозили. Им показалось, что они попали в цех металлургического
завода или, по меньшей мере, в авторемонтную мастерскую. Часть галереи, в
которую они попали, была заставлена конструкциями, сваренными из стальных
трубок, балок, заржавленных металлических полос и деталей от различных
устройств и механизмов. Посреди этого царства металла стояла женщина лет
тридцати в платье, изготовленном из блестящих алюминиевых пластин, в кожаном
летном шлеме и тяжелых ботинках на десятисантиметровой платформе. Около этой
дамы сгрудилась целая толпа журналистов, наперегонки щелкающих фотокамерами,
протягивающих к ней микрофоны или торопливо строчащих что-то в блокнотах.
— Эта композиция, я называю ее «Последний из
металлоидов», изображает мыслящего робота, выжившего после ядерной катастрофы.
Это сочетание заржавленного, изъеденного коррозией металла и блестящих
хромированных деталей говорит нам о противоречивых чувствах, наполняющих его
душу при виде догорающих руин человеческой цивилизации.., а эта цепь, которую
мы видим в левой части композиции, символизирует глубокую, нерасторжимую связь
последнего из металлоидов с вымершим человечеством…
— Хорошо излагает, — прошептала Жанна на ухо
подруге, — а эта самая «нерасторжимая связь» в левой части мыслящего
металлоида тебе ничего не напоминает?
— Ой! — восхитилась Ирина. —'Это же цепочка
от старого унитаза! Когда я была маленькой, бачки устанавливались наверху, под
самым потолком, и сбоку свисала точно такая цепочка с фаянсовой бомбошкой, за
которую нужно было дернуть, чтобы спустить воду!
— Точно! — подтвердила Жанна. — Интересно,
где она эту цепочку раскопала? Их, наверное, уже лет сорок нигде не бывает!
Журналисты, плотным кольцом окружавшие «железную леди»,
ловили каждое ее слово и непрерывно фотографировали.
— Это и есть Антонина Сфинкс, — прошептала
Ирина, — великая и ужасная! А самое ужасное в ней то, что она сейчас с
Катькиным бывшим мужем…
— Что — сейчас? — переспросила Жанна.
— Ну ты, Жанка, прямо как с луны свалилась! Совершенно
не интересуешься жизнью богемы! Она живет с ним…
— Замужем за ним, что ли?
— Ну, не то чтобы совсем замужем, но практически да.
— Пойдем тогда скорее отсюда, нам тут нечего
делать! — Жанна пригнулась, как опытный солдат под обстрелом, и
проскользнула мимо Антонины и окружающих ее журналистов.
Следующая часть галереи была отведена под Катину экспозицию.
По стенам были развешаны яркие панно, после
металлоконструкций Антонины Сфинкс, показавшиеся подругам особенно
привлекательными. Особенно красивым было одно, изображавшее двух всадников,
мужчину и женщину, медленно едущих на арабских конях по ночному саду. Над
головой прекрасных всадников сияли две лиловые звезды, свет которых наполнял
всю картину.
Катя стояла под этим панно и грустно оглядывалась. Возле нее
не было ни зрителей, ни журналистов. Ее разноцветная прическа, напоминающая
веселый светофор, удивительно контрастировала с печальным выражением лица, и
даже полосатое платье не спасало.
— Ой, девочки, хорошо, хоть вы пришли! обрадовалась она
при виде подруг — А то я стою тут в гордом одиночестве, как стойкий оловянный
солдатик…
— А теперь мы будем, как три тополя на Плющихе, —
ляпнула Жанна.
Ирина толкнула ее кулаком в бок и жизнерадостно защебетала:
— Не переживай. Катюша, еще просто мало людей пришло,
выставка только открывается!
Скоро набегут и зрители, и журналисты, яблоку негде будет
упасть! А твои работы лучше всех, никакого сравнения! Так что тебе
гарантированы самые блестящие отзывы!
— Не утешай меня, — вздохнула Катерина. Я же вижу,
какая толпа возле Тонькиных железяк., скажи честно — тебе-то самой мои панно
нравятся?
— Очень! — искренне воскликнула Ирина. Они такие
жизнерадостные, такие яркие! Мне как-то сразу легче стало на душе! Особенно мне
вот это нравится, — и она показала на всадников.
— Правда? — Катя зарделась. — Это самое
последнее, я его буквально накануне выставки закончила.., оно мне и самой
больше всех нравится! Правда, последняя работа всегда кажется самой лучшей…
— Ну и хорошо! — с напускной жизнерадостностью
воскликнула Ирина. — Самое главное, чтобы тебе самой нравилось! Мнение
равнодушной толпы ровным счетом ничего не значит. Художник — сам высший судья
своим творениям. Не помню, кто это сказал…
— Наверняка какой-нибудь неудачник, которого обошли
ежегодной премией… — проворчала Катя, — хорошо тебе говорить, твои книжки
расходятся большими тиражами, и пресса тебя замечает, а ко мне хоть бы один
журналист подошел.., а вон, посмотри, вокруг Антонины журналисты так и
вьются.., что они находят в ее "ломаных мясорубках?
— Подержанных газонокосилках! — подхватила Ирина.
— Вышедших из строя унитазах! — внесла свою лепту
Жанна.
