Неугомонный Ковров снова вышел на свободную охоту. Как
гончая, которая бежит по осеннему полю, покрытому редким утренним туманом,
опустив чуткий нос к земле и ловя в холодном воздухе едва ощутимый запах зайца
или лисы, так и он бегал по выставкам и презентациям, ловя своим крупным,
подвижным носом единственный привлекательный для него запах.
И вскоре на его горизонте появилась Антонина Сфинкс. О ней
все больше и больше писали в газетах и журналах, ее работы охотно выставляли
крупные галереи Москвы и Петербурга. Короче, Ковров почувствовал исходящий от
нее пьянящий запах успеха.
В глазах Коврова Антонина имела по крайней мере одно
неоценимое преимущество перед прежней женой: ее работы, выполненные из особо
прочных сплавов, не боялись пожаров.
Кроме того, она была моложе покойной Зинаиды и фигура ее
была не загадочной, а вполне ладной и аппетитной. Зато характер Антонина имела
совершенно потрясающий. Она была уникальная стерва. Но все это было в глазах
Коврова вторично, незначительно. Главное что Антонина была удачлива.
Хотя Александр уже изрядно постарел и полинял, он сохранил
еще какую-то долю своего прежнего мужского обаяния, и «железная леди российского
искусства», как называли журналисты Антонину, не устояла перед ним.
О свадьбе не заговаривали, но жили творцы одним домом.
Однако радовался Ковров недолго.
Стервозный характер Антонины очень скоро проявился во всей
красе. Она чуть не ежедневно закатывала своему сожителю чудовищные скандалы,
прилюдно обзывала его старым козлом и творческим импотентом, приводила в дом
шумные компании, состоящие из совершенно не знакомых Александру темных
личностей, устраивала грандиозные попойки, обычно заканчивавшиеся мордобоем и
появлением милиции. Когда Ковров пытался ее урезонить, Антонина швыряла в него
тарелку, хрустальную вазу или еще что-нибудь бьющееся и кричала, что если она
его не устраивает, он может проваливать к чертям и убираться на все четыре
стороны.
Ковров и хотел бы уйти от Антонины, но не мог. Его
по-прежнему со страшной силой притягивал исходящий от нее аромат успеха.
Ко всем неприятностям, Александру вечно не хватало денег.
Антонина зарабатывала неплохо, но не собиралась делиться с ним своими доходами,
предпочитая тратить их на свои экзотические наряды, эксклюзивную косметику и
едва ли не ежедневные попойки. Собственные же работы Александра почти не
продавались, даже близость к знаменитой Антонине не помогала. Он хватался за
случайные работы, копировал для «новых русских» их любимые картины, вроде «Утра
в сосновом лесу», не брезговал даже такими халтурами, у которых имелся
отчетливо криминальный душок. Так, несколько раз записывал какой-то откровенной
мазней картины, которые явно собирались нелегально провезти через границу, или
делал точные копии ценных произведений, наверняка предназначенные для подмены
украденных оригиналов. Именно тогда он и познакомился с Лысым Ленчиком,
подозрительным мужичком с бегающими глазами, шестеркой при каком-то крупном уголовнике.
Ленчик приносил ему работу, которую нужно было записать или скопировать, и
деньги за заказ.
Ковров не задавал ему лишних вопросов, да Ленчик на них и не
ответил бы.
Увидев Лысого на вернисаже, Александр очень удивился. Обычно
Ленчик не посещал таких людных мест, поскольку не в его интересах было
«светиться». Он любил повторять чью-то удачную фразу: «мне не нужна скандальная
известность».
Ленчик прошел мимо Коврова, сделав вид, что они незнакомы.
Впрочем, Александр тоже не собирался афишировать такое сомнительное знакомство.
Ему просто было любопытно, что привело Ленчика в галерею. И его удивление
многократно возросло, когда он увидел, что Лысый вьется вокруг бывшей жены
Александра Екатерины Дроновой!
Но вскоре новые события заставили Коврова забыть о странном
поведении Ленчика. Катерина, эта размазня, тетеха и хроническая неудачница,
явно оказалась в центре внимания!
Вокруг нее щелкали фотоаппараты, сновали операторы с
телекамерами, к ней тянулись микрофоны журналистов!
Самым же ярким подтверждением неожиданно обрушившейся на
Катю славы, неопровержимым доказательством было ужасное настроение Антонины.
«Железная леди» шипела, плевалась ядом и бросалась на окружающих, в
особенности, как всегда, на Александра, которого она винила во всех смертных
грехах, в особенности же в том, что он допустил к выставке «эту рыжую корову» —
свою бывшую жену Катьку Дронову.
— Ну, Антошенька, — оправдывался Ковров, что я мог
сделать? Да меня никто и слушать бы не стал…
— Это точно! — шипела Антонина. — Тебя никто
не стал бы слушать, потому что ты пустое место и творческий импотент!
Александр тяжело вздыхал. Он думал, не было ли самой большой
ошибкой его жизни то, что он ушел в свое время от добродушной, покладистой
Катерины. Характер у Катьки был легкий, муж мог из нее вить веревки, а теперь
она, кажется, еще и станет знаменитой…
Ночью после вернисажа Ковров не сомкнул глаз. Он думал, как
хорошо было бы заново охмурить дуреху Катьку.
И главное, — как это было бы просто.
На следующий день он узнал о ночных происшествиях в галерее
— о краже Катькиных панно и убийстве Ленчика.
Если кража панно оставила его в общем-то равнодушным, то
смерть Лысого очень испугала. Ковров встречался с покойником, имел с ним
кое-какие дела и очень не хотел, чтобы это знакомство всплыло на свет божий.
Он решил затаиться.
Однако осуществить это благое намерение ему не удалось.
Когда Ковров медленно шел по Пушкинской улице, рядом с ним
затормозил темно-вишневый джип. Дверца джипа открылась, и грубый коротко
стриженный человек с пересеченной шрамом бровью приказал:
— Садись.
— Вы меня с кем-то перепутали! — заверещал
Александр. — Я вас не знаю!
— Зато я тебя знаю! — рявкнул человек в
джипе. — Я тебе сказал — садись, а дважды я не повторяю!
Ковров понял, что его неприятности только начинаются, и
послушно забрался на заднее сиденье джипа.
— Привет тебе от Лысого Ленчика, — проговорил
человек со шрамом.
— Но ведь он.., на том свете! — испуганно
отозвался Ковров.
— Вот оттуда он тебе и передает привет.
Встретиться с ним не желаешь?
— Нет, спасибо, — пролепетал Александр, покрывшись
холодным потом.
— А что? Все равно все там будем!
— Но я, знаете ли, как-то не тороплюсь…
— Не торопишься? — человек со шрамом хрипло
захохотал, при этом стали видны крупные золотые зубы, а в горле что-то отвратительно
забулькало. — Он не торопится! А мы тебя поторопим! — и он снова
захохотал, хлопнув по спине водителя, молчаливого, наголо обритого парня.
— Ладно, — смех неожиданно оборвался, и человек со
шрамом уставился на Коврова тяжелым мрачным взглядом, — пошутили, и
хватит. Теперь слушай. Слушай внимательно. Два раза я не повторяю. Жену свою
заново охмуришь.
