— А чего ж ты нам раньше про это не сказала? —
спросила Ирина. — Морочила голову тут про мясо зебу, про кус-кус какой-то,
про маниоку с тапиокой…
— А я когда рядом с Люсьеном нахожусь, то голова вообще
отказывает, — призналась Катерина, — совершенно ни о чем думать не
могу, так на меня его присутствие влияет. Я только его голос слушаю и в глаза
смотрю — черные и глубокие, как африканская ночь…
— Все ясно, — отрубила Жанна, — твои тряпочки
спер культурный африканский атташе. Уж очень ему приспичило получить панно. У
них, у диких народов, всегда так: если чего-то хочется, стало быть, нужно это
получить любой ценой. Твой Люсьен — самый настоящий ворюга. Да еще и убийца к
тому же!
— Не смей так о нем говорить! — вскричала Катя и
стукнула Жанну по руке. — Ты ведь его совсем не знаешь! Он благородный, он
там у себя очень знатного происхождения!
Она схватила пустое блюдечко из-под орешков и от полноты
чувств стала размахивать им.
Скользкое блюдечко выпало у Катьки из рук и разбилось.
Бармен вытянул шею, но Ирина успокаивающе махнула рукой — мол, уладим все, не
волнуйтесь…
— Ты что — сдурела совсем? — прошипела она
Катьке. — Как ты себя ведешь в общественном месте? Хочешь, чтобы нас в
милицию забрали за дебош? Вот капитан Матросова обрадуется!
— А чего она, — надулась Катька, — про
Люсьена такое говорит.
— Что хочу, то и говорю! — вспыхнула Жанна. —
И между прочим, все совершенно правильно! Этот твой атташе какой-то
подозрительный, он мне еще вчера не понравился. И вообще, больше думать не на
кого, кому еще могли твои панно понадобиться? Это уж я так сказала милиционерше
этой, что они десять тысяч баксов стоят, а на самом деле…
— А на самом деле… — зловеще проскрипела Катя, и Ирина
поняла, что сейчас разразится гроза.
Как творческая личность, она Катьку в общем-то понимала.
Если бы кто-то походя и так неуважительно отозвался о ее романах, она бы тоже обиделась.
Жанна же совершенно не представляла себе, что можно и чего нельзя говорить
творческой личности, которые, как известно, очень обидчивы.
— Значит, по-твоему, я занимаюсь ерундой и ничего не
стою, а интересно, сколько ты сама стоишь без своей нотариальной конторы?
Подумаешь, завещания она умеет составлять, скажите, какое достойное занятие! У
меня, значит, нет ни таланта ни вкуса, а ты думаешь, что тебя очень украшает
весь тот серебряный лом, которым ты обвешиваешься с ног до головы и звенишь при
ходьбе, как китайская погремушка?
Жанна онемела, а Ирина низко наклонила голову, чтобы скрыть
улыбку. Катерина попала в самую точку. У Жанны и вправду было странное
пристрастие к серебряным украшениям.
Она могла бы позволить себе носить бриллианты, а вместо этого
надевала чудовищных размеров серебряные серьги и мониста. Однако не следовало
спускать Катьке, этак она совсем распояшется.
— Послушай, это уж слишком! — строго сказала
Ирина. — Мы вовсе не критикуем твой вкус.
А ты сразу переходишь на личности, так нельзя.
— А ты вообще молчи! — отрезала Катька. Уж ты-то у
нас всегда безупречна! И от этой своей безупречности скучна, как двухкамерный
холодильник белорусского производства!
— Почему — белорусского производства? удивилась Жанна, из
чего Ирина сделала вывод, что сравнение с холодильником ее не возмутило. —
Хоть бы «Электролюкс» в пример привела или «Бош» какой-нибудь…
— Ну вот что, — Ирина решительно встала с
места, — я вижу, что ты, Катерина, полностью оправилась и сама способна разобраться
со своими неприятностями. А мне, знаешь, недосуг с тобой ругаться, дел много.
— Люсьену привет, — поддержала ее Жанна, если,
конечно, он захочет теперь с тобой знаться.
— Ну и пожалуйста, — упрямо сказала Катерина, хотя
губы ее дрожали.
Подруги прошли мимо бармена, и Жанна бросила деньги на
стойку. У дверей Ирину одолело беспокойство. Они сами завезли Катю в этот бар и
напоили коньяком. Она и так в нервном состоянии, да еще выпивши. Как бы чего не
вышло…
— Жанка, может, вернемся, — пробормотала Ирина.
— Ни за что! — заявила ее темпераментная
подруга, — Пускай этой неблагодарной скотине ее орангутанг помогает!
— Мне почему-то кажется, что он еще появится, —
согласилась Ирина.
И как в воду глядела. Подруги вышли из бара и направились к
Жанниной машине, которая стояла чуть поодаль. Тут навстречу им попались двое
весьма колоритных молодых людей. Один был высокий и широкоплечий негр, не такой
черный, как Катькин Люсьен, скорее, кожа его была цвета пористого шоколада.
Второй был пониже ростом и поплотнее, гораздо светлее, но черты лица тоже
несомненно носили печать негроидной расы.
Подруги встревоженно поглядели друг на Дружку.
— Кажется, этого высокого я видела вчера на
выставке, — протянула Жанна, — хотя так сразу не узнаешь…
Двое вошли в бар, Ирина потянула Жанну следом. К счастью
окна бара не были занавешены. Подруги увидели, как двое африканцев прямиком
направились к Катиному столику, и тот, что посветлее, сказал несколько слов.
Высокий взял Катино пальто, висевшее на спинке стула, и накинул ей на плечи.
— Что это шоколадный заяц от нее хочет? —
встрепенулась Ирина.
Катя поднялась и пошатнулась, высокий тут же подхватил ее
под руку. Катя помотала головой и оглянулась, тот, что поменьше, подал ей
сумочку и спросил о чем-то бармена, который наблюдал за событиями с большим
интересом.
Бармен сначала энергично замотал головой, но более светлый
Катин сопровождающий наклонился к стойке и сунул, надо полагать, бармену
сколько-то денег. Во всяком случае, на лице прожженного типа, каковым
несомненно являлся бармен, заиграла плотоядная улыбка, он мотнул головой
куда-то вбок. Двое мигом подхватили Катерину под руки и чуть ли не на весу
проволокли мимо стойки бара в угол. Там они скрылись за коричневой занавеской.
— Это похищение! — взвизгнула Ирина. — Они
Катьку украли!
Жанна уже тянула на себя тяжелую дверь бара. Они пролетели
между столиками, рванулись в угол, но тут перед ними встал бармен.
— Вы куда это, девочки? — он раскинул руки, вроде
бы в шутку стараясь их поймать, но глаза смотрели колюче, хотя губы улыбались.
— Скотина! — крикнула Жанна, а Ирина молча пнула
наглого бармена каблуком под коленку.
Тот охнул, но все равно крутился в проходе, не давая им
пройти. Тогда Жанна опрокинула на мерзкого мужика странное искусственное
растение — помесь фикуса и пальмы. Бармен упал от неожиданности, Жанна с
разбегу перепрыгнула через него и через пальму. Когда так же попыталась сделать
Ирина, бармен очухался и схватил ее за полу плаща. Ирина завизжала и стукнула
его сумочкой по голове. Жанна уже скрылась за занавеской. Там был небольшой,
довольно затрапезный коридорчик, который заканчивался железной дверью с
облупленной краской. Дверь закрывалась изнутри на огромный крюк, сейчас же была
распахнута настежь. Ирина с Жанной выскочили во двор, он был пуст. Пролетели
двор со скоростью ракеты и, выглянув из подворотни, увидели отъезжающую машину.
На заднем сиденье восседала Катерина рядом с чернокожим типом.
