- Привет, Лелька, - сказала Марина.
- Здрассте, теть Марина, - ответила она. - Это мой двоюродный брат, - представила мужчину. - Он будет у нас жить… Вы не будете возражать?
- Я-то при чем? - засмеялась Марина.
- Это мама волнуется, что соседи скажут - мол, понаехали черте откуда, а мы, дураки, их покрываем…
- Не говори глупости, - рассердилась Марина, смущаясь и стыдясь перед мужчиной всех этих слов. - Не слушайте дурочку, - это она ему, - живите на здоровье где хотите.
- У него еще нет регистрации, - крутилась на одной ноге Лелька, - так что ваше право заявить на нас в милицию.
Только тут Марина заметила, что мужчина смеется внутри себя и только сдерживается. Хотя чего тут сдерживаться? Захохочи, ведь глупость городит девчонка, ты же брат! - Ах, вдруг поняла Марина, никакой он не брат. Совсем чужой человек, не родной, не близкий, потому-то и заголяется Кнопка-дура, вступившая в опасную фазу развития, когда турман летит вниз головой.
- Вы откуда? - спросила вдруг Марина, хотя какое ее собачье дело?
- Из Грозного, - ответил он и протянул руку. - Меня зовут Алексей. Бывший преподаватель университета, бывший неудачливый бизнесмен… Ничего там не осталось. Вот приехал начинать все сначала.
- Бог вам в помощь, - сказала Марина, направляясь в подъезд.
Кнопка и бывший пошли за ней. В лифте стало тесновато, потому что все время крутилась Лелька, и Марина подумала, что если дома нет Вари, матери Лельки, и она останется вдвоем с гостем, с девочки станется… Но тут же она окоротила себя. Это меня не касается. Это их проблемы, а у меня свои. Но тут же сообразила, что свои проблемы уже несколько дней ее не мучают, она даже оставила в рукописи о кино все авторские закидоны о фильмах шестидесятых как русском неореализме. Думай, старик, как хочешь. Я сама обожаю итальянский нео, и «Рим в одиннадцать часов», и «Полицейские и воры». Но нет там пафоса разъезжающихся путей. Там дорога - просто дорога, а не родовые схватки будущего. Там горькая радость жизни, а мы всегда производим пафос сладкой смерти.
Она оставила «закидоны», потому что автор имеет право на это. И не ей хлопотать о том, чтобы он стал думать иначе. Всегда существование двух мыслей интересней одной. Она что, не знала этого раньше? Знала, конечно, но в ней вдруг что-то лишнее обрушилось, и теперь она идет по обломкам собственного вчерашнего сознания. Главное - что идет. Поэтому пусть люди живут, как им лучше, а не как кем-то принято. Лучше - это всегда вперед, принято - это всегда назад.
Они расстались на площадке, Марина, готовая пасть Лелька и мужчина без прошлого. Только закрыв за собой дверь, Марина сообразила, что он хорош собой, этот Алексей, хорош на ее вкус, когда в расчет берутся не стати, не то, что теперь называют «мачо», а умение смеяться внутри себя и эта освобожденность (как у нее) от прошлого. «Я бывший преподаватель, бывший бизнесмен», но, ей Богу, люди, не надо рвать по этому поводу в себе жилы. Ведь у многих, многих уже нет завтра, а у тебя есть.
Звонок раздался примерно через час, Алексей стоял на пороге. Марина уже успела влезть в халат, он у нее мягкий и пушистый и хорошего бирюзового цвета. Она ведь дома, она не ждет гостей. У нее волосы собраны в пучок бирюзовой закруткой.
- Извините, Бога ради! Варя мне сказала, что вы работаете в издательстве. Мне бы хотелось с вами поговорить.
- Заходите, - сказала Марина. - Вы на самом деле родственники?
- Варина мама и моя покойная мама - троюродные сестры. Так что родня, но уже приблизительная. Так сказать, последняя вода на киселе. Я ведь по профессии филолог, успел даже защититься в грозненском университете, пока его не разрушили. Я мог бы пригодиться в издательстве? Или это бред сивой кобылы?
- Вообще-то бред, - ответила Марина, - если вы имеете в виду мое издательство. Мы людей не набираем, мы их выпихиваем. Но ведь сейчас тьма тьмущая частных. Их порядки я не знаю. Могу вам дать пару-тройку адресов.
- Я после университета выпускал газетку. Пока нам не обломали рога. Торговал лекарствами. Это был хороший бизнес, но весьма криминальный. А я человек смирный, я люблю дружить. Бороться и искать, найти и не сдаваться помните эту речевку? - это не мое. «Искать и найти» для меня антиподы «бороться и не сдаваться». Но сейчас это выглядит дурью… Хотелось бы найти и беречь без грубой силы.
«Боже! - подумала Марина. - А я ведь была уверена, что таких людей уже нет. Даже те, которые нынче проповедуют мир в душе, орут об этом, как в атаке. Говорят - благодать, покой, смирение, а в глазах - «убей его!».
- Давайте попьем с вами чаю, - сказала она. - У меня есть сушки с маком и кусочек сыра. Я плохая хозяйка.
Но чая не получилось. В дверь позвонили настойчиво, и резко явилась Лелька и сказала, как отрезала:
- Сказал, на минутку, и застрял. Мама уже налила суп. Идем быстро.
Марина осталась с чайником в руке. Она успела поймать его расстроенный глаз и слова, что он придет потом. Вечером.
Марине хотелось прибить Лельку. Она так ясно увидела, как та будет кружить вокруг Алексея, пока тот не стащит с нее трусики. «И никуда ты не денешься, если не имеешь грубой силы, дорогой товарищ Алексей», - думала Марина. Где-то вскользь мелькнула мысль, не поговорить ли с Варварой. Но как мелькнула, так и ушла. Не ее это дело - стеречь чужую невинность.
Вечером он не пришел, а пришел через три дня, и не вечером, а утром, когда она собиралась на работу.
- Замечательно, - сказал он. - Я вас провожу.
«Понятно, - подумала Марина. - Лелька в школе».
Она выбрала наземный, длинный маршрут. Длинный, непрерываемый разговор ни о чем. Слова какие-то другие, то есть те же самые, но с цветом, запахом. И не плоские, как на бумаге, а объемные, красивые, как купол там или дуга моста. Или как зеркальная витрина, множащая саму себя. У подъезда Алексей взял ее за руку и сказал, что так, конечно, не бывает на этом свете, и, значит, он уже на другом, но он не хочет расставаться с ней ни на секунду, что он заночует, если надо, на этих ступенях, но дождется ее с работы.
- Господь с вами! - ответила Марина. - У меня сегодня полусвободный день, я только что сдала книгу про кино, про то…
В небо стремительно подымался самолет, оставляя за собой след.
- Про что?
- Про след, который остается в искусстве навсегда, в отличие от следов, скажем, технологических. Но это так, приблизительно. Ведь технологический след - тоже немало. Это мне пришло в голову сейчас. Подождите меня в вестибюле. Там стоят кресла и есть газетный киоск. Многие авторы коротают в нем время, ожидая судьбы. Я вернусь через час.
Она боялась, что спустится, а его нет. Она торопилась, но он сидел и читал газету, как ему было велено. Марина придумала, что, купив по дороге еду, надо тихо вернуться домой и там замереть. Варвара еще на работе, Лелька в школе. Этот номер может пройти, если они не попадутся на глаза вездесущим бабулькам из их подъезда. Бабульки действительно о чем-то голосили на лавочке, а турман смертельно падал вниз.
