Жанна вдохнула божественный запах сварившегося кофе, как
всегда успела в самый последний момент, чтобы пена не сбежала, и налила густую
жидкость в две чашечки из кофейного сервиза, который Ашот раскопал в одной
антикварной лавочке в Иране, когда был там по делам. Чашечки были прекрасной
формы, с тонкой ручкой. Имелись и золотые блюдечки. На самой чашке было
нарисовано что-то персидское. Ашот отхлебнул кофе и снова поглядел на нее очень
одобрительно. И хоть насчет кофе Жанна нисколько не сомневалась в своих
талантах, все же от его взгляда в груди разлилось что-то теплое, и захотелось
вдруг заплакать.
«Господи, как я счастлива! – подумала она,
отвернувшись, чтобы Ашот ничего не заметил. – Жизнь прекрасна!»
И тут же в душе шевельнулась тревога. А вдруг все изменится?
Вдруг Ашот ее разлюбит? Нет-нет, такого не может быть, Жанна будет бороться за
свое счастье. Она окружит его такой любовью и заботой, что он и думать забудет,
что на свете существуют другие женщины! А самих этих женщин она не подпустит в
Ашотику на пушечный выстрел!
Где-то в глубине квартиры зазвонил телефон.
– Я подойду! – встрепенулась Жанна.
Она бросилась к дверям и, неудачно вписавшись, ударилась
головой о бронзовый гонг, который ответил оскорбительным гулом. Жанна
почувствовала, как из глаз посыпались искры.
«Что я делаю здесь, в этой квартире? – вдруг подумала
она. – Зачем мне нужна эта бьющая через край пышная роскошь? Зачем я торчу
у плиты, вместо того, чтобы ехать на работу? Ведь там ужасная запарка, а я
отключила мобильник, чтобы не смели меня беспокоить…»
Но тут же сильные руки подняли ее, темные ласковые глаза
заглянули в самую душу, и мягкий бархатный голос произнес тревожно:
– Ушиблась? Моя девочка ушиблась? Нет?
И теплые губы уже прижались к больному месту, и все прошло,
осталось только чувство непрекращающегося восторга и гордости – этот сказочный,
невероятный, самый лучший в мире мужчина из всех женщин выбрал ее!
Телефон перестал звонить – утомился. Через некоторое время,
когда двое оторвались друг от друга, Ашот проговорил, глядя на Жанну влажными
глазами.
– Дорогая, я так хотел бы сделать тебе какой-нибудь
подарок! Но понимаешь, это должен быть такой подарок, на который ты могла бы
смотреть. И вспоминать меня. Так что бриллианты отменяются, на них-то будут
смотреть другие…
– Так подари мне какую-нибудь картину! – счастливо
засмеялась Жанна.
После тяжелого разговора с «Варварой Борисовной» временно
стоящая у руля галереи «Райский сад» Дина Михайловна куда-то стремительно
умчалась. Следом за ней, почувствовав отсутствие руководства, разбежались и остальные
сотрудники. Как известно, «кот из дому – мыши в пляс». Короче, вскоре в
«Райском саду» остались только три человека – секретарша Сашенька, миниатюрная
старушка Мира Ивановна, дипломированный искусствовед и по совместительству
редкостная зануда, а также охранник Прохор Петрович, ветеран внутренних войск и
большой любитель кроссвордов.
Сашенька сидела в приемной и отвечала на звонки. Прохор
Петрович разгадывал заковыристый, так называемый эстонский кроссворд в тихом
уголке неподалеку от входа в галерею. Мира Ивановна ходила по залу, заламывая
руки и что-то бормоча себе под нос обиженным детским голоском.
Мира Ивановна была очень обидчива.
Причин для обиды у нее всегда находилось множество.
Например, она до сих пор очень обижалась на своих родителей,
давно уже покойных, за то, что они дали ей слишком замысловатое имя. Дело в
том, что полное ее имя было Миррева, то есть «Мировая революция». Сократив это
имя до коротенького «Мира» дама отчасти решила проблему, но она нет-нет да и
всплывала при посещении паспортного стола, жилконторы и других государственных
учреждений, где приходилось называть свое полное имя.
Сегодня же Мира Ивановна была обижена на начальницу.
– Меня, дипломированного искусствоведа с большим
стажем, – вполголоса бормотала старушка, остановившись против
охранника, – она грозилась выгнать на улицу! На панель!
– Не беспокойся, Ивановна, – утешал ее Прохор
Петрович, – панель тебе точно не угрожает! А вот ты лучше скажи, что за
слово такое – моральная категория из семи букв, начинается на «С», кончается на
мягкий знак?
– Совесть! Совесть она потеряла! – воскликнула
Мира Ивановна, сложив ручки. – Знает, что я не могу хлопнуть дверью…
– О! – обрадовался охранник. – Точно –
совесть! Подходит! И мягкий знак на конце! Ну, Ивановна, ты голова! Не зря в
институтах обучалась!
Мира Ивановна обиженно фыркнула и удалилась от нечуткого
охранника. Убедившись, что посетителей в галерее нет и не предвидится, она в
поисках сочувствия зашла в приемную, где скучала перед телефоном Сашенька.
– Представляете, Сашенька, – начала она с
порога, – меня, дипломированного специалиста, эта дилетантка угрожала
выгнать! Причем в такой хамской форме! Тебе – говорит – давно пора на помойку!
Бутылки собирать! Вы представляете? С кем она останется?
Сашенька тяжело вздохнула. Она тоже не слишком хорошо
относилась к резкой и бестактной Дине Михайловне, но, с другой стороны,
понимала, что Мира со своими поучениями может достать кого угодно…
– Мира Ивановна, хотите кофейку? – предложила
вежливая девушка. – У меня «Карт нуар»…
– Кофе вреден! – строго проговорила
старушка. – Вот если чаю…
– Можно и чаю. Вам черный или зеленый?
Мира Ивановна хотела уже произнести лекцию о сравнительных
достоинствах разных сортов чая, когда в переговорном устройстве послышался
голос Прохора Петровича:
– Ивановна, швартуйся в зал! Клиенты нарисовались!
– Какой он, однако, невоспитанный! – проворчала
Мира Ивановна и покинула приемную, с сожалением взглянув на чайницу с
прекрасным китайским чаем. Сашенька облегченно вздохнула: общество занудной
искусствоведши не вызывало у нее положительных эмоций.
В галерее действительно появились посетители, причем, как
сразу поняла Мира Ивановна, многообещающие.
Во-первых, это была пара, мужчина и женщина, а всякий
человек, которому по роду деятельности приходится иметь дело с покупателями,
знает, что пары делают покупки во много раз чаще, чем одинокие посетители.
Придя в магазин вдвоем, люди уже имеют внутреннюю потребность что-то купить,
они уже всерьез созрели для акта приобретения.
Во-вторых, эта пара явно производила впечатление
обеспеченности, если не богатства.
Мужчина – невысокий, лысый, с темными выразительными глазами
– был очень хорошо одет, причем особенно хороши у него были ботинки из кожи
антилопы и аксессуары – часы, запонки, небольшой портфель. А ведь известно, что
именно обувь и аксессуары безошибочно выдают социальный статус своего хозяина.
Точно также и женщина – яркая брюнетка кавказского типа – была одета, может
быть, и чересчур экстравагантно, но несомненно дорого.
