– Ты меня уже достала! – мужчина побагровел и
сдвинул густые брови. – Не забывай, что играешь с огнем…
Он не успел закончить фразу, потому что во внутреннем
кармане пиджака зазвучала мелодия из фильма «Бумер». Вытащив мобильный телефон,
он поднес его к уху и коротко поздоровался. Довольно долго слушал своего
собеседника, наконец, поблагодарил его и спрятал мобильник. После этого
развернулся всем корпусом к Дине Михайловне и, клокоча от бешенства, процедил:
– Нашли твоего парня. Мне только что отзвонился
надежный человек из милиции… можешь получить своего специалиста по наружному
наблюдению!
– Геннадий арестован? – забеспокоилась Дина
Михайловна. – Где он?
– На Боткинской.
– Это отделение милиции?
– Нет, это не отделение милиции! Это морг! Твой Геннадий
поступил туда еще вчера, просто не сразу его опознали.
– Геннадий в морге? – Дина побледнела. – Что
с ним?
– Что за дурацкий вопрос? С гриппом или ангиной в морг
не привозят! Пуля у него в голове, вот что! – сообщил мужчина с
необъяснимым злорадством. – Если тебя интересует калибр и вид оружия –
могу уточнить через своего человека, исключительно для тебя…
– Пожалуйста, не надо этих подробностей, – Дина
еще больше побледнела, ее лицо приобрело болезненный желто-зеленый оттенок.
– Эй, – насмешливо проговорил мужчина, – тебя
что – тошнит? Тогда выматывайся из машины! Имей в виду – салон чистили только
сегодня утром!
– Не беспокойтесь за свой салон, – Дина Михайловна
взяла себя в руки, – лучше скажите – что за женщины приходили в «Райский
сад»? Геннадий пошел за ними – и вот чем это кончилось! – Сказано тебе – я
никаких женщин в галерею не присылал! Пока не выяснится, что случилось с
Оксаной и куда делась партия товара – никаких клиентов! Все операции временно
приостановлены! А твой Геннадий поплатился за собственную глупость. И за твою
тоже… наружное наблюдение – это занятие не для любителей!
Жанна подперла рукой подбородок и внимательно посмотрела на
сидящего напротив мужчину. Точнее, он не просто сидел за столом, он ел. Ел
приготовленный Жанной Завтрак. Вот именно, Завтрак с большой буквы. И не
потому, что еда была обильна, а потому что, во-первых, Завтрак этот приготовила
Жанна для своего любимого и единственного мужчины, а во-вторых, Жанна очень и
очень старалась.
Раньше она не придавала большого значения еде. То есть
приятно было, конечно, поесть в приличном ресторане или у мамы Беатриче
Левоновны, которая готовила просто божественно, это признавали все без
исключения. Но приходилось все время думать о фигуре, хотя Жанна была худа, как
гладильная доска, как с неудовольствием замечала ее мама, которая сама была
весьма внушительных размеров и нисколько этого не стеснялась.
На завтрак Жанна ела обычно какой-нибудь обезжиренный
йогурт, половинку грейпфрута и сухарик из ржаной муки с тмином. Разумеется,
нечего было и думать кормить этим своего обожаемого Ашотика. Жанна так называла
его не только в мыслях, ей нравилось вслух выговаривать его имя.
– Ашо-отик… – в конце губы сами растягивались в
улыбку.
И сегодня с утра, пока любимый спал, утомленный их бурными ласками,
Жанна живенько смоталась на рынок и притащила оттуда кучу продуктов, среди них
– одиннадцать видов пахучих пряных трав и армянский сыр лори. Потому что ее
Ашот – это не тот среднестатистический мужчина, который удовлетворится
завтраком из яичницы с наструганными туда сосисками, да Жанна умерла бы со
стыда, подавая ему такое!
Итак, Жанна тонко нарезала свежие белые грибы, которые
выбрала там же, на рынке. Хорошо, что сейчас сентябрь, мимоходом подумала она,
все свежее. Пока грибы тушились в сметане, Жанна старательно нарезала лук
тонкими колечками и обжарила его в масле до золотистого цвета. Сверившись с
бумажкой, на которой она вчера записала рецепт, продиктованный матерью, Жанна
тщательно взбила яйца со сливками и приготовила из них два омлета, после чего
прослоила их ароматной грибной начинкой и, посыпав сверху тертым сыром, запекла
в духовке. К омлету она подала завернутый в тонкий лаваш сыр лори с нарезанной
зеленью.
И вот теперь она внимательно наблюдала, как возлюбленный
мужчина поедает все это великолепие. Вот он положил кусок в рот, и сердце Жанны
забилось в тревожном предчувствии – вдруг ему не понравится? А что тогда
делать? Японские женщины в таком случае немедленно лишают себя жизни
посредством харакири. Жанна тоже могла бы, рука у нее не дрогнет, да и зачем
жить, если Он не одобрит ее кулинарных стараний? Но вот вопрос – где взять нож
для харакири. Собственно, ножей-то на этой кухне было множество, на все случаи
жизни. Но все же Жанна подозревала, что ножа для харакири не найдется. Пока она
предавалась тревожным раздумьям, любимый мужчина прожевал кусок омлета, и на
лице его появилось вполне благодушное выражение. У Жанны тотчас отлегло от
сердца – ему понравилось!
– Ты молодец, девочка, – сказал Ашот своим мягким
баритоном и отправил в рот следующий кусок.
Жанна тотчас почувствовала себя на вершине блаженства.
Усилием воли она отвела глаза, чтобы не мешать любимому человеку спокойно
завтракать.
Они находились все в той же квартире на Мойке. Ашот сказал,
что купил эту квартиру для того чтобы, приезжая в Петербург по делам, жить не в
гостинице, а дома. С трогательной улыбкой любимый признался ей, что любит
завтракать по-домашнему, на кухне, оттого и устроил все так уютно, и кухню
сделал не очень большой. Кухня была действительно не слишком большая – метров
двадцать, как навскидку определила Жанна, и вся уставлена массивными шкафами из
резного дуба. В простенках висели медные чеканные изображения персонажей из
оперы «Аида» – любимой оперы Ашота, как знала Жанна. Вчера вечером они уже
прослушали эту оперу в записи.
Откровенно говоря, Жанна не слишком любила классическую
музыку. Это Катерина у них была большой специалист в этом вопросе, вечно
напевала какие-то арии и бегала в филармонию на концерты. Иногда, конечно,
чтобы расслабиться, Жанна ставила в машине кассету с каким-нибудь Моцартом. Но,
с другой стороны, на наших дорогах не больно расслабишься – живо в аварию
попадешь, так что Жанна классику не слишком уважала. Иное дело – опера, оперу
Жанна просто терпеть не могла. Эти толстые примадонны вечно поют, сложив на
животе руки коробочкой. Но Ашот с таким искренним упоением подпевал оперному
хору:
– К берегам священным Нила… там-пам-пам…
«Раз ему нравится, значит, и я полюблю оперу», –
подумала тогда Жанна.
Еще в кухне была огромная хрустальная люстра на двенадцать
рожков, золоченые краны, а вся бытовая техника встроена и надежно упрятана под
дубовые дверцы. Двери были двойные, шикарные, в них вставлены витражи,
изображающие опять-таки каких-то египетских воинов в полном боевом облачении и
цветы лотоса. Над дверьми висел бронзовый индийский гонг.
Тут Жанна заметила, что Ашот уже почти доел, и вскочила,
чтобы сварить кофе. Насчет кофе она была спокойна, потому что как всякая
армянская женщина относилась с большим трепетом к приготовлению этого напитка и
с детства была приучена его готовить. Да и у Ашота был, разумеется, полный
набор привезенных из Ливана джезв самого разного размера – от крошечной,
величиной с наперсток, до большой, на четыре чашки.
