Во время перерыва в футбольном матче передавали выпуск
криминальных новостей.
– По-прежнему нет никаких подвижек в расследовании трагедии,
которая произошла месяц назад с большой группой немецких туристов, – вещал
за кадром голос ведущего. – Вот видеозапись, сохранившая лица этих людей…
На экране появилось изображение шумной группы туристов,
оживленно переговаривающихся и по одному поднимающихся в салон комфортабельного
автобуса.
– Трудно поверить, что этим веселым, жизнерадостным людям
осталось жить всего несколько часов, что ни одному из них не удалось выбраться
из-под обломков пылающего автобуса…
– Стой! – вдруг истошно завопила Катерина. – Ой!
Это ведь он! – Она подскочила к телевизору и ткнула пальцем в
экран. – Это он! Повторите еще раз!
– Дронова! – проговорил Гена, от удивления даже
перестав заикаться. – Дронова, что с тобой? Что ты такое увидела? Кого ты
просишь повторить?
– Извини, Гена! – Катя смутилась. – Ты просто не
представляешь, кого я сейчас увидела!
– Мужа своего, что ли? Сказал, что уехал в командировку, а
сам у другой бабы?
– Что ты говоришь, Суглинский! Типун тебе на язык! Ты не
знаешь моего Валика! Он не такой, как все!
– Ну-ну, – пробормотал Суглинский и снова уставился в
телевизор: начался второй тайм.
Катя схватила телефон и набрала номер Ирины.
К счастью, подруга была дома, только голос у нее был
какой-то полусонный и мечтательный.
– Ирка! – завопила Катерина. – Ирка, ты не
представляешь, кого я только что видела!
– Кого – Валика? – спросила та без видимого
интереса. – Вот кого я только что видела…
– Ирка, ты можешь проснуться? Ты что, уже спать легла, что
ли? Что у тебя с голосом?
– Да у меня-то все в порядке, – на этот раз Ирина
обиделась. – Это ты звонишь и орешь, как будто тебя режут!
– Пока еще не режут, – Катя взяла себя в руки и
заговорила спокойнее. – Но варианты возможны. Так ты представляешь, кого я
только что видела по телевизору?
– Понятия не имею!
– Нашего кавалериста!
– Какого еще кавалериста? Катерина, ты можешь говорить
по-человечески?
– Того типа с лошадиным лицом и конским хвостом! –
выпалила Катя. – Того, из Манежа!
– Ты хочешь сказать, что Настину пленку пустили в эфир? Но
ведь она у меня…
– Не кричи о таких вещах по телефону! И вовсе не это я хочу
тебе сказать! Он действительно труп!
– Ничего не понимаю. Ты хочешь сказать, что его тоже убили?
После того, как ты видела его на выставке?
– А вот и нет! Я хочу сказать, что его убили до этого!
– Катька, ты бредишь! Как это возможно? Ведь ты его сама
видела, и он был жив-здоров…
Да, но он говорил Гранатову «Я – труп»! Так вот, теперь я
знаю, почему он так говорил. Только что по телевизору показали группу немецких
туристов, разбившихся в автобусе. Так вот он, этот самый хвостатый тип, был
среди них! А эта катастрофа случилась за несколько дней до открытия выставки!
Значит, в день вернисажа он официально действительно был покойником!
– Группу погибших туристов? Ведь именно из-за этой
катастрофы сняли Гранатова!
– Вот именно! И наш хвостатый приятель был среди них!
– Ты ничего не путаешь? Может быть, это просто кто-то на
него похожий?
– Ирка, я ведь все-таки художник! У меня профессиональная
память на лица! Как хочешь, это именно он!
Ирина немного помолчала, а потом задумчиво произнесла:
– Тогда понятно, почему Настя так заботилась об этой кассете!
Наверное, она тоже видела его среди немецких туристов. Ведь кассета – это
единственное вещественное доказательство того, что он не погиб вместе с ними. И
он очень не хотел, чтобы об этом кто-нибудь узнал. То есть кто-нибудь, кроме
Гранатова, потому что к нему он сам заявился! Только вот зачем?
Она надолго замолчала. Катерине надоело ждать и она
окликнула подругу:
– Ирка, ты что – спишь там, что ли? Так вроде еще не поздно,
одиннадцать часов…
– М-м-м… – послышалось из трубки, после чего Ирина начала
напевать что-то романтическое.
– Да что с тобой стряслось? – удивилась Катя. –
Почему ты о нашем деле не хочешь говорить?
– Я вся горю-у, не пойму отчего-о…
– Ты пьяная что ли? – изумилась Катя.
– Немножко, – призналась Ирина, – такое вино
замечательное было там, на презентации. Жанка тоже пила, она подтвердит…
– Ирка, ты меня удивляешь!
– То ли еще будет! – посулила Ирина.
– Ну и ну! – Катя поняла, что больше ничего
вразумительного Ирина в таком состоянии ей не скажет, и решила завтра же
выяснить все в подробностях у Жанны, тем более что ее постоялец закончил
наконец смотреть свой футбол и стоял теперь в дверях кухни, делая Кате
недвусмысленные знаки.
– Продули! – сообщил он радостно. – Накидала им
Ямайка пенделей по самое некуда!
Ох, и рад я! Есть что-то захотелось!
– Так давай ужинать! – встрепенулась Катя. – Вот
сейчас чайку попьем…
– Это все? – разочарованно спросил Суглинский, видя,
как Катя вынимает из холодильника полбатона полукопченой колбасы, банку сардин
и упаковку сырных палочек.
– Не все! – радостно сообщила Катерина, нарезая хлеб
потолще. – Есть еще овсяное печенье и конфеты «Коровка».
– Слушай, а супа у тебя нету? Так истосковался я там по еде
нормальной, человеческой… Так щей хочется! Или борща… настоящего, с пампушками…
– Ты что – рехнулся там в своей Венесуэле? –
рассердилась Катерина. – Где я тебе в двенадцатом часу ночи борщ с
пампушками возьму?
Откровенно говоря, ей негде было взять борщ не только ночью.
Для того чтобы сварить борщ, мало запастись поваренной книгой и закупить по
списку все необходимые продукты, это знают все замужние женщины, за малым
исключением. У каждой хозяйки свой секрет, либо нужно как-то по-особенному
замочить мясо, либо предварительно обжарить свеклу с луком, либо добавить
особенных, пряно пахнущих травок, либо пошептать над борщом заклинания,
полученные в наследство от бабушки. Если же просто положить в кастрюлю мясо,
свеклу, морковь и капусту, то получится не борщ, а сплошное безобразие. Что
касается пампушек, то тут вообще не готовка, а самый настоящий творческий процесс.
Нужно замесить тесто, подождать, пока подойдет, потом очень аккуратно, равными
порциями выложить тесто на противень и выпекать, внимательно следя, чтобы
пампушки не подгорели и не пересохли. А потом пропитать горячие пампушки
чесночным соком…
Хотя Катерина Дронова была, несомненно, творческой
личностью, талант ее не распространялся на поварское искусство. Если же
поглядеть на вещи здраво, то нет сомнения, что изголодавшийся в Венесуэле
несчастный Гена Суглинский удовлетворился бы и Катиной стряпней. Просто ему
хотелось чего-то домашнего, исконно российского, хоть жареной картошки с луком,
хоть гречневой каши. Будь на месте Кати другая женщина, более практичная, она,
не мешкая, отварила бы мужику пачку пельменей, посыпала дымящееся блюдо укропом
и щедро полила сметаной. И инцидент был бы исчерпан.
