Ирина очнулась от «грешных» мыслей и отняла свои руки от
горячих рук Абаканова. Сделала она это с большим трудом, осознав, что ей
совершенно не хочется от него отстраняться, а наоборот, хочется оказаться к
нему как можно ближе, тесно прижаться и вообще не расставаться если не всю
жизнь, то достаточно долгое время. Эта простая мысль вызвала у Ирины в душе
самую настоящую панику. Однако не зря всю жизнь она приучала себя к железной
самодисциплине. Если бы не это, если бы не ее выдержка и сила воли, как она
смогла бы перенести свою непростую семейную жизнь, ужасное оскорбление, которое
нанес ей муж своим внезапных отъездом в Англию, все те несколько лет, которые
она жила одна и медленно осознавала, что их брак распался, хотя она совершенно
ни в чем не виновата.
Жизнь давно уже дала понять Ирине, что помогут преодолеть
все беды только спокойствие и терпение. И что в любой ситуации главное – это не
терять головы. Ирина сумела взять себя в руки, и даже на лице ее ничего не
отразилось. Она улыбнулась приветливо-отстраненно и отошла чуть в сторону от
Абаканова с его бриллиантами. Однако душа ее, зажатая в тиски дисциплины и
хорошего воспитания, билась где-то в глубине, как пойманная птица и просилась
наружу.
«К черту твою холодную рассудочность! – кричала душа
отчего-то Жанниным голосом. – Хоть раз в жизни отбрось ты свою холодность
и не думай, как будешь выглядеть в глазах окружающих! Кинься прямо сейчас ему
на шею, обними крепко и больше не отпускай! Ведь это тот самый мужчина, о
котором ты мечтала всю жизнь!»
Ирина поняла, что если сию минуту она не предпримет что-то,
то потом будет уже поздно. Не такой перед ней стоит мужчина, чтобы не понять,
что с ней творится. Еще немного, и он просто не даст ей уйти. Вон он как
смотрит на нее, под таким взглядом Ирина буквально плавилась, и все благие
намерения уходили прочь.
Чтобы преодолеть это наваждение, Ирина отвела глаза от
своего собеседника. При этом ее взгляд случайно уперся в карту за его спиной.
Прямо напротив нее был город, обозначенный на бескрайней поверхности Якутии
ярким зеленым камнем.
Рядом с этим камнем было красиво выведено золотом название:
Кысыл-Ыллык.
И все, наваждение прошло. Теперь Ирина была собранна и
спокойна, во всяком случае внешне.
– Кысыл-Ыллык, – зачарованно проговорила она, –
что это за город?
– Небольшой городок на Вилюе, – ответил
Абаканов. – А почему он так вас заинтересовал?
– Название красивое, – Ирина вовсе не собиралась посвящать
этого, в общем-то, совершенно постороннего человека в свои бесконечные
проблемы.
– Кстати, то колье, которым вы только что любовались,
изготовлено из алмазов, добытых в Кысыл-Ыллыке. Там не так давно открыто новое
месторождение, очень богатое. И алмазы там удивительной чистоты, как вы смогли
убедиться.
– Как это романтично! – подала голос забытая
Жанна. – Алмазы, бескрайние снега, северное сияние… Вам там, в Якутии, не
нужен опытный нотариус?
Абаканов аккуратно убрал драгоценности обратно в сейф и
пригласил дам присоединиться к остальным гостям.
– Дура ты! – шепнула Жанна, не разжимая губ. – Ох,
Ирка, какая же ты дура! Если бы я была на твоем месте, я бы вцепилась в него
прямо в кабинете!
Ирина ничего не ответила, но так зло сверкнула глазами, что Жанна
шарахнулась в сторону.
Как ни торопилась Катерина, когда она примчалась в аэропорт,
самолет Каракас – Санкт Петербург уже приземлился. Из таможенной зоны один за
другим выходили дочерна загорелые люди, обвешанные сумками и чемоданами.
Вглядевшись в этот скудеющий людской ручеек, Катя с трудом узнала человека, с
которым не раз встречалась на вернисажах и тусовках в художественных салонах.
– Суглинский! Генка! – закричала она, расталкивая
сплоченные ряды встречающих.
Суглинский повернулся к ней и поставил на пол чемодан.
Действительно, проведенное в Венесуэле время изменило его до
неузнаваемости. Лицо его покрывала нездоровая желтизна, волосы поредели, а
левая щека то и дело нервно подергивалась.
– Дро… Дро… Дронова? Ты, что ли? – неуверенно, сильно
заикаясь, проговорил Гена. – Ско-сколько времени, не скажешь? А то у меня
ча-ча-часы по венесуэльскому времени идут… у вас надо при… при… прибавлять или
отнимать?
– Времени? Полшестого… А тебе Севка рассказал, какая с твоей
мастерской незадача?
– Да зво– звонил я ему… – Суглинский тяжело вздохнул. –
Только он или пьяный был, или с по– по– похмелья, или и то и другое вместе.
Плюс разница во времени. Так что я почти ничего не по– по– понял, понял только,
что мне жить негде.
– У меня пока поживешь, – сообщила ему Катерина. –
Ну поехали, что ли!
– По-по-полшестого? – проговорил Гена, и его щека
задергалась с новой силой. – У те-те-тебя те-те-телевизор-то есть?
– Телевизор? – удивленно переспросила Катерина. –
Ну, есть у меня телевизор, а что?
– По-по-поехали скорее!
По настоянию Суглинского они взяли такси, хотя от аэропорта
водители заламывали несусветную цену. Всю дорогу Гена нервно дергал щекой и
поминутно спрашивал, который час.
– Да куда ты так торопишься? – не выдержала наконец
Катерина.
– Фу– фу-футбол в шесть начинается! Я спе-спе-специально
узнавал!
– А кто сегодня играет? – заинтересованно покосился на
него водитель.
– Венесуэла – Ямайка! – сообщил Гена. – Никак
нельзя пропустить!
Влетев в Катину квартиру, как тропический ураган, Султанский
безо всякого интереса пронесся мимо африканских богов, случайно смахнул с
подставки чучело леопарда и ворвался в комнату.
– Где у тебя те-те-телевизор?
– Ты бы хоть поел с дороги! – вздохнула Катя, включая
ящик.
– Какая еда! – отмахнулся от нее Суглинский и впилился
в экран.
– Что, ты там так к футболу пристрастился? –
сочувственно проговорила Катерина, подставляя Гене тарелку с бутербродами.
Он в ответ пробурчал что-то нечленораздельное.
– Да, болельщики – это что-то особенное! – вздохнула
Катя. – Ты там за местную команду болел?
На этот раз Султанский вообще не удостоил ее ответом. Только
один раз он радостно завопил, причем, к удивлению Катерины, это случилось
тогда, когда чернокожий футболист с Ямайки забил мяч в ворота венесуэльской
команды.
Наконец начался перерыв, и Гена повернулся к Катерине.
– Ты меня из-из-извини, Дронова, я просто их ви-видеть не
могу, очень хочу, чтобы им на-на-накостыляли!
– Ко.. .кому? – переспросила Катя, от удивления тоже
заикаясь.
– Да этим ве-ве-венесуэльцам! Они меня до-до-до стали за
полгода! Одна их жратва че-че-чего стоит! Перец, гады, всюду кла-кла-кла-дут,
хлеба черного не достанешь, одна арепа-лепещки ихние… мясо все… всегда или
пересолят или пере-пересушат, да еще норовят обсчитать!
