Она встряхнула головой, сбрасывая странное оцепенение, и
повторила:
– Так, значит, Марфа Семеновна, предметом вашего завещания
является квартира?
– Зачем квартира? – насупилась старушка, засунув за
щеку кусок сахара и шумно отпив из чашки. – Полдомика, хорошего такого…
главное, потолки высокие, и печка есть…
– Значит, это полдома в Ленинградской области. .. В
садоводстве, или в деревне, или индивидуально-жилищное. ..
– Зачем жилищное? В городе домик, аккурат против метро…
Половина, конечно, а зато печка хорошая…
– В городе? – переспросила Жанна, привыкшая ничему не
удивляться. – Так он, наверное, идет под снос?
– Никуда он не идет, на месте он стоит! Потому как там
Михаил Иванович к этой путейской вдове ходил, все остальные-то дома уже лет
двадцать как снесли, а этот нельзя, ни под каким исключительным видом! И
потолки высокие, и печка хорошая! Только дров нету, надо где-то дрова покупать!
– Ничего не понимаю, – Жанна достала из ящика стола
таблетку аскофена и запила ее водой, после чего нажала кнопку переговорного
устройства: – Елизавета, перенесите компанию «Старт» на завтра, мы никак не
успеваем! Ничего не понимаю, – она снова повернулась к клиентке, –
какие дрова? Какая вдова? Какой Михаил Иванович? Почему нельзя сносить вашу
печку с высокими потолками?
– Доченька, да ты все напутала! – усмехнулась
старуха. – Какие же это у печки потолки? Это в комнатках у меня потолки
высокие! А Михаил Иванович – это же Калинин!
Наконец, приняв еще таблетку анальгина и выпив в общей
сложности два стакана минеральной воды, Жанна сумела разобраться в ситуации.
Ее клиентке, Марфе Семеновне Пельменевой, принадлежала
половина деревянного дома, расположенного в городской черте и даже в очень
приличном районе. Двадцать лет назад все деревянные дома в этом районе начали
сносить, но вдруг какой-то дотошный историк, копаясь в архивах, выяснил, что в
доме номер четыре по Вифлеемскому переулку несколько раз побывал Михаил
Иванович Калинин, в будущем – всесоюзный староста. Михаил Иванович навещал в
этом доме свою знакомую, вдову путейского рабочего Веснушкину, и по
непроверенным данным на несколько дней оставлял там чемоданчик с нелегальной
литературой. Таким образом, домик в Вифлеемском переулке, давно уже
переименованном в Атеистический проспект, из обычного деревянного строения,
подлежащего сносу, превратился в памятник истории, который сносить никак не
полагалось. Больше того, домик подновили и повесили на нем мемориальную доску.
Правда, вскоре выяснилось, что путейская вдова занимала только половину дома, а
во второй половине, той, что принадлежала Марфе Семеновне, до самой революции
проживал служитель культа, дьякон Верхневоздвиженской церкви Остроносов.
Поэтому решили одну половину дома объявить музеем-квартирой, а во второй
половине оставить Марфу Семеновну (тем более что при таком раскладе ей не
пришлось выделять отдельную квартиру, как остальным жителям расселенных домов).
Марфа Семеновна не очень расстроилась, потому как привыкла жить в деревянном
домике с печью и считала, что такая жизнь куда здоровее и полезнее. Тем более
что вскоре рядом с домиком появились станция метро и прочие приметы городской
цивилизации.
По прошествии лет сообразительная Марфа Семеновна то ли
сама, то ли по наущению знакомых догадалась свою половину домика
приватизировать, а затем, почувствовав приближение старости, составила
завещание на своего племянника, сделав его наследником половины исторического
строения.
– А его и убили! – закончила старушка свой
увлекательный рассказ. – Такая жалость! Так вот теперь я хочу то, первое
завещание переписать и отписать полдомика на племянницу, на Зину! Она хоть и на
язык невоздержанная и опять же насчет ложек серебряных я ее сильно подозреваю,
а все ж таки родная кровь, Васькина дочка… А прежнее, значит, завещание чтобы
отменить, а то как же я Никочке полдома оставлю, когда его убили?
Жанна не стала уточнять, кто такой Васька, чтобы не
погрязнуть снова в бесконечных семейных взаимоотношениях. Вместо этого она
перевела дыхание и сообщила клиентке:
– Вы как завещатель имеете право в любой момент изменить
свое завещание или изложить его в другой редакции. При этом ваше прежнее
завещание автоматически утрачивает силу. Никаких действий по его дезавуированию
предпринимать не нужно…
– .Чего? – ужаснулась клиентка. – Это что же ты,
дочка, так выражаешься? А еще нотариус!
– Это значит – по отмене, – пояснила Жанна. – Тем
более что ваш племянник уже скончался и при всем желании не может вступить в
права наследования…
– Не скончался он! Говорят же, дочка, – убили его!
– Это не имеет значения, – вздохнула Жанна. –
Оставьте моему секретарю все документы. Мы подготовим завещание и пригласим вас
для оформления…
Проводив Марфу Семеновну, Жанна нажала кнопку переговорника
и измученным голосом проговорила:
– Лиза, компанию «Финиш» тоже перенесите на завтра. Сегодня
я уже никого не смогу принять, у меня нет сил. Закрываем контору раньше по
техническим причинам.
Не успела Ирина закрыть дверь за Катей, как у нее снова
зазвонил телефон.
– Она уехала, – проговорила Ирина вместо приветствия,
не сомневаясь, что ей снова звонит нетрезвый Сева Востриков.
– Кто уехал? – осведомился в трубке чрезвычайно вежливый
и на редкость мелодичный женский голос. – Кто уехал? Ирина Анатольевна
Снегирева?
– Ирина Анатольевна – это я… А с кем я говорю, простите?
– Вас беспокоит секретарь Алексея Николаевича Абаканова.
Кого? – переспросила Ирина больше для того, чтобы оттянуть
время и собраться с мыслями. Она сразу же вспомнила юбилей издательства и
представительного мужчину, попросившего у нее автограф.
– Алексей Николаевич – директор фирмы «Якутские
алмазы», – напомнила девушка. – Он просил меня пригласить вас на
презентацию своего нового магазина…
– А сам он, конечно, не мог позвонить, – проговорила
Ирина, от смущения раздражаясь и всеми силами пытаясь внушить себе неприязнь к
холеному красавцу. Надо сказать, это получилось у нее не слишком убедительно.
– Отчего же, – голос секретарши ничуть не
изменился. – Правда, Алексей Николаевич сейчас находится в самолете, он
летит сюда из Якутии, но он просил немедленно соединить его с вами, если это
понадобится…
– Ну зачем же, не стоит… – невнятно забормотала Ирина,
окончательно смешавшись, но в трубке уже зазвучал мягкий баритон Абаканова:
– Ирина Анатольевна, простите, что я поручил это моему
секретарю… мне показалось не совсем удобно… но так или иначе, я был бы очень
рад, если бы вы нашли время и посетили презентацию нашего нового магазина.
Дизайнеры очень постарались, и я думаю, что вам как писателю это может быть
интересно… и как женщине тоже.
